Об авторе История
КНИГА ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ, ТОМ ЧЕТВЕРТЫЙ

ОЧЕРК ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ

Евреи – писатели, поэты, актеры, композиторы на фронте и в тылу. И. Эренбург

1

Предвоенная атмосфера в стране с ее карательной цензурой и непременным прославлением "вождя народов" удушала творцов и их творения‚ создаваемые по канонам социалистического реализма. Каждого‚ даже самого послушного писателя‚ художника‚ режиссера могли обвинить в "политической двусмысленности"‚ в "искажении советской действительности" и отстранить от издательства‚ театра‚ выставочного зала. За каждым актером‚ поэтом‚ композитором незримо надзирали с портретов-плакатов-транспарантов – голова к голове – корифеи "единственно верного учения"‚ возведенные в ранг неприкосновенных. За каждым надзирали и бдительные чиновники‚ которые не допускали отклонений от утвержденных установок партии и правительства.

Было тревожно, страшно, неустойчиво. Были потеряны всяческие ориентиры в мире доносительства‚ шпиономании‚ взаимного недоверия. И неожиданно для всех началась война‚ стремительное наступление немецких армий‚ ошеломляющие поражения на фронтах‚ паническая эвакуация Москвы‚ – рушилась налаженная жизнь‚ нерушимая вера в неприступность границ‚ привитая с детства‚ вера в мудрого вождя‚ который думал о всех и за всех. Следовало теперь самим сопоставлять‚ оценивать‚ разбираться в том‚ что происходило на их глазах‚ – творческая элита страны‚ вскормленная советской властью на преданное‚ казалось‚ служение‚ растерялась‚ заговорила шепотом‚ с оглядкой‚ в присутствии особо доверенных лиц.

Их разговоры запоминали и сообщали секретные сотрудники‚ их высказывания ложились на столы высшему начальству в сообщениях НКВД: "Подумайте‚ двадцать пять лет советская власть‚ а даже до войны люди ходили в лохмотьях‚ голодали... Для чего было делать революцию..." (Ф. Гладков) – "Нас отучили мыслить. Если посмотреть‚ что написано за эти два года‚ то это сплошные восклицательные знаки..." (К. Федин) – "Так дальше не может быть‚ так больше нельзя жить‚ так мы не выживем..." (Н. Погодин) – "У нас такой же страшный режим‚ как в Германии... Всё и вся задавлено... Мы должны победить немецкий фашизм‚ а потом победить самих себя..." (И. Уткин) – "Народ‚ вернувшийся с войны‚ ничего не будет бояться..." (А. Толстой).

Вс. Иванов‚ писатель (1942 год‚ из дневника): "Сейчас‚ оглушенные резким ударом молота войны по голове‚ мы пытаемся мыслить‚ – и едва мы хотим высказать эти мысли‚ нас называют "пессимистами"‚ подразумевая под этим контрреволюционеров и паникеров. Мы отучились спорить‚ убеждать. Мы или молчим‚ или рычим друг на друга‚ или сажаем друг друга в тюрьму..."

Та война выявила не только бездарность жестокого режима‚ правившего страной‚ но и истинного – не надуманного – врага‚ которого следовало победить любой ценой. Из воспоминаний современника: "Даже те из нас‚ кто знал‚ что наше правительство безнравственно‚ что СС и НКВД отличаются разве только языком общения‚ и кто презирал лицемерие коммунистической политики‚ чувствовали‚ что мы должны бороться".

2

В 1941 году погибли на фронте писатель Е. Зозуля и литературовед А. Роскин; поэт В. Аврущенко попал раненый в плен и был расстрелян. В 1942 году погиб писатель Б. Ивантер из фронтовой газеты "Врага – на штык!"; под Харьковом был убит поэт Д. Алтаузен‚ корреспондент газеты "Боевая красноармейская"‚ который написал незадолго до гибели:


Оглянулся я молча – и замер:
На перроне‚ средь ясного дня‚
Сотни женщин махали платками‚
На войну провожая меня...

Был ранен‚ а затем погиб поэт И. Уткин. Погибли на фронте поэты и прозаики на языке идиш Ш. Гельмонд‚ Ш. Годинер‚ М. Винер‚ Х. Левин‚ Ш. Росин и другие. Воевали и были тяжело ранены поэты М. Грубиян‚ И. Сельвинский‚ Б. Слуцкий. Писатель Э. Казакевич прошел за годы войны путь от рядового бойца ополчения до помощника начальника разведки армии. Был ранен будущий писатель артиллерист Г. Бакланов; воевали на разных фронтах М. Тейф и Э. Шехтман‚ прошел всю войну от рядового до капитана поэт З. Телесин‚ был трижды ранен поэт И. Керлер. Воевал в десантных войсках и был четырежды ранен будущий кинорежиссер Г. Чухрай‚ получил ранение на фронте и будущий скульптор – командир пулеметного взвода В. Сидур.

Поэт С. Гудзенко учился в Московском институте философии‚ литературы и истории‚ в первый месяц войны ушел добровольцем в армию‚ был зачислен в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения – исполнилось ему тогда девятнадцать лет. Их готовили для диверсионной работы в тылу врага‚ обучали подрывному делу‚ устройству мин и взрывателей: "Караульное помещенье‚ Замерзающий часовой. Где окопы? Идет ученье. Обучают меня под Москвой..." Семена Гудзенко назначили командиром отделения и первым номером ручного пулемета – вторым номером был будущий поэт Юрий Левитанский.

16 октября 1941 года‚ в беспокойный для Москвы день‚ бойцов особого назначения направили в столицу; батальон‚ в котором служил Гудзенко‚ занимался строительством рубежа обороны от площади Пушкина до Белорусского вокзала‚ патрулировал по московским улицам. К тем дням относится запись в его дневнике: "Темная Тверская... На Садовом баррикады. Мы поем песню о Москве..." 7 ноября они прошли на параде по Красной площади с винтовками и рюкзаками за спиной‚ а через несколько часов после этого выехали на фронт.

Из стихотворения Семена Гудзенко "Мое поколение":


Нас не нужно жалеть‚
ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом‚
как пред господом богом‚ чисты...

Гудзенко воевал под Москвой в составе лыжного отряда‚ в свободное время вел дневник. Ноябрь 41-го: "Мы в Калининской области. Шестаково – ночуем. Бомбят. Убит командир... В Мотовилове – мальчик‚ сирота‚ пришел оттуда. Красивый‚ 12 лет‚ лубочный. Взяли в машину. О‚ сколько сирот! Мстить за таких‚ мстить!.." Декабрь 41-го: "Пурга. Жжет лицо‚ валит с лыж... Лежат трупы Краснобаева и Смирнова. Не узнать. Пули свистят‚ мины рвутся. Бьет наш "максим". Стреляю по большаку..." Февраль 42-го: "Ранен в живот. На минуту теряю сознание. Упал. Больше всего боялся раны в живот‚ Пусть бы в руку‚ ногу‚ плечо... Рана – аж видно нутро. Везут на санях. Потом доехали до Козельска. Там валялся в соломе и вшах... Полечусь и снова в бой..."

После госпиталя Гудзенко признали негодным к строевой службе; он стал корреспондентом фронтовой газеты "Победа за нами"‚ прошел вместе со своей бригадой до Чехословакии. Из стихотворения "Перед атакой":


Когда на смерть идут – поют‚
а перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
час ожидания атаки...

Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную‚
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.

3

С первых дней войны художники и поэты создавали плакаты "Окна ТАСС": "На Москву! Хох! От Москвы – ох!"‚ "Красной армии метла нечисть выметет дотла"‚ "Для немцев страшные вещи: "мешки" и "клещи"‚ "Выступали – веселились‚ подсчитали – прослезились". Поэт С. Маршак публиковал сатирические стихи в газетах и в "Окнах ТАСС"‚ которые пользовались популярностью:


Кличет Гитлер Риббентропа‚
Кличет Геббельса к себе:
– Я хочу‚ чтоб вся Европа
Поддержала нас в борьбе!..

А вот из стихотворения Маршака "Юный Фриц‚ или экзамен на аттестат "зверости":


Юный Фриц‚ любимец мамин‚
В класс явился на экзамен...
Рада мама‚ счастлив папа:
Фрица приняли в гестапо...

Писатель В. Гроссман – специальный корреспондент газеты "Красная звезда" – присылал очерки из Сталинграда в самые трудные месяцы обороны города; в 1942 году опубликовали его повесть "Народ бессмертен" о первом годе войны. Из воспоминаний: "Прошли месяцы войны, и Гроссман, человек по натуре сугубо мирный, к тому же по болезни снятый с воинского учета, вполне освоился в боевой обстановке. Он внешне мало изменился, разве что гимнастерка не так топорщилась да под дождем и снегом "уселась" шинель... Много писал Гроссман для "Красной звезды", но не ошибусь, если скажу, что самые сильные, самые впечатлительные были его очерки о Сталинградской битве. Они принесли ему такую популярность, которая мало с чем сравнима".

Писатель Ю. Либединский‚ комиссар дивизии ополчения‚ участвовал в боях‚ работал затем в армейской газете "Красный воин". Поэт М. Светлов – корреспондент "Красной звезды" – публиковал стихи и очерки‚ выступал перед бойцами. Во время одного выступления началась бомбежка; Светлов дочитал стихотворение до конца‚ а потом сказал: "Я только теперь заметил‚ что в этом стихотворении длинноты".

В центральных‚ фронтовых и армейских газетах работали писатели и поэты – В. Лидин‚ С. Гехт‚ Л. Славин‚ А. Чаковский‚ Е. Габрилович, М. Алигер. Писатель Б. Ямпольский провел полгода в партизанских отрядах Белоруссии и присылал оттуда очерки в газеты. В. Инбер жила в осажденном Ленинграде‚ писала стихи‚ вела блокадный дневник. Е. Долматовский – корреспондент армейской газеты – был ранен‚ попал в плен‚ бежал‚ снова работал в газетах‚ участвовал в боях под Воронежем и Сталинградом (снова был ранен)‚ на Курской дуге и в Берлине.

С. Кирсанов – корреспондент армейских газет – руководил бригадой по выпуску "Окон ТАСС"‚ сочинил солдатский лубок "Заветное слово Фомы Смыслова..." А. Кушниров публиковал в армейских газетах серию стилизованных сказок‚ одна из которых – "Как бабка Василиса угостила немца жареным лаптем". Л. Первомайский, военный корреспондент Всесоюзного радио, написал в 1943 году: "Он тебе и после смерти – ворог‚ Мертвый немец на твоей земле..."

Из воспоминаний участника боев под Сталинградом: "Из строя выбыло сразу два пулеметчика... Один из сотрудников армейской газеты быстро лег за пулемет‚ а его товарищ принялся сноровисто набивать пулеметные ленты патронами... Потом я узнал‚ что первым номером лег за пулемет заместитель редактора армейской газеты "В атаку!" молодой поэт Марк Гроссман‚ стихи которого часто печатались в нашей газете..." Из стихотворения М. Гроссмана:


Ржавеет каска на могиле‚
Бежит дорожка к блиндажу.
...Мы под одним накатом жили‚
Мы из одной жестянки пили...
Что я жене его скажу?

Композитор М. Блантер участвовал во фронтовых концертах‚ написал популярные песни военных времен – "До свиданья‚ города и хаты"‚ "Под звездами балканскими"‚ "В лесу прифронтовом"‚ "Песня военных корреспондентов"‚ "Жди меня‚ и я вернусь. Только очень жди..."; мелодия знаменитой песни Блантера "Катюша" стала во время войны гимном итальянских партизан. Композитор Е. Жарковский служил на Северном флоте‚ сочинил во время войны много песен‚ в том числе – "Прощайте‚ скалистые горы" и "Ласточка-касаточка". С. Кац стал автором песен "Шумел сурово брянский лес"‚ "Сирень цветет"‚ "У самого синего моря"; М. Фрадкин написал "Песню о Днепре"‚ "Дорога на Берлин"‚ "Брянская улица"‚ "Вернулся я на родину"‚ К. Листов – "Ходили мы походами" и "Севастопольский вальс". Популярными стали песни М. Табачникова – "Давай закурим" (слова И. Френкеля) и "Ты одессит‚ Мишка" (слова В. Дыховичного); на стихи М. Лисянского была создана песня "Моя Москва" – "Я по свету немало хаживал..."

В годы войны кинорежиссер М. Ромм снял фильм "Человек N 217"‚ Ф. Эрмлер – "Она защищает Родину"‚ А. Столпер – "Жди меня"‚ М. Донской – фильмы "Радуга" и "Непокоренные" с эпизодом массовой казни евреев. Вся страна пела песни из кинофильмов предвоенных и военных времен‚ которые исполнял артист М. Бернес: "Любимый город может спать спокойно..."‚ "Спят курганы темные‚ солнцем опаленные..."‚ "Шаланды, полные кефали..."‚ "Темная ночь. Только пули свистят по степи..." (две последние песни из кинофильма "Два бойца" – режиссер Л. Луков‚ по повести Л. Славина).

Джаз-оркестр Л. Утесова выступал на разных фронтах и в осажденном Ленинграде; в репертуаре Утесова были популярные по тем временам песни: "Раскинулось море широко"‚ "Заветный камень"‚ "О чем ты тоскуешь‚ товарищ моряк"‚ "Дорога на Берлин".

Фотокорреспонденты и кинооператоры работали на всех фронтах‚ и не каждый из них дожил до победы. Кинорежиссер Р. Кармен возглавлял фронтовые киногруппы‚ выпустил фильмы "Разгром немецких войск под Москвой"‚ "Ленинград в борьбе"‚ "Берлин". Кинооператоры И. Вейнерович и Л. Изаксон снимали на фронтах и в партизанских отрядах; С. Школьников участвовал в съемках боевых действий и Парада победы; М. Шнейдеров прошел всю войну‚ принимал участие в создании фильма "Разгром немецких войск под Москвой"‚ снимал взятие рейхстага. Документальные фильмы Е. Учителя "Ленинград в борьбе" и "Лагерь смерти Клоога" демонстрировались на Нюрнбергском процессе как обвинительные документы.

В альбомах‚ посвященных той войне‚ можно увидеть многие работы евреев-фотокорреспондентов – это М. Альперт (фотохроника ТАСС)‚ М. Беренштейн (газета "Красная звезда")‚ С. Гурарий ("Известия")‚ Д. Трахтенберг ("Ленинградская правда")‚ С. Фридланд ("Огонек")‚ Е. Халдей (фотохроника ТАСС) и другие. В редакции "Красной звезды" поместили на мемориальной доске имена семнадцати корреспондентов газеты, погибших на фронтах войны; среди них – М. Бернштейн, Л. Вилкомир, Л. Иш, Б. Лапин, М. Розенфельд, А. Слуцкий, З. Хацревин, А. Шуэр. Александр Шуэр с боями выходил из окружения под Киевом, награжден посмертно орденом Ленина; фотокорреспондент Леонид Вилкомир получил разрешение провести съемки во время боевого полета и погиб вместе с летчиком (в его походном чемодане обнаружили пару белья и шестнадцать томов Еврейской энциклопедии дореволюционного издания‚ которые Вилкомир возил с собой по фронтам той войны).

В труппах фронтовых театров и концертных бригад работали многие актеры‚ среди них – конферансье М. Гаркави‚ артисты А. Райкин‚ Л. Миров‚ Е. Березин (в образе повара Галкина). Писатель В. Поляков руководил фронтовым театром миниатюр "Веселый десант", композитор И. Дунаевский возглавлял оркестр‚ который давал концерты в действующей армии. Скрипач Д. Ойстрах играл в госпиталях‚ в блокадном Ленинграде‚ перед моряками Северного флота. Певец З. Шульман выступал на фронте и перед ранеными в госпиталях. М. Александрович пел романсы и арии из опер – во фраке и лакированных ботинках‚ чтобы "создать атмосферу концертного зала на передовой линии": "Я пел много. Два-три концерта в день‚ с переходом из одной воинской части в другую..." Из его воспоминаний: "То тут‚ то там белеют перебинтованные головы‚ руки‚ ноги‚ кое-кто лежит на носилках в ожидании отправки в госпитали. И сотни глаз‚ устремленных на тебя с благодарностью‚ растроганно‚ просветленно!.. Я знал‚ что такое успех‚ что такое любовь публики‚ но никогда ничего подобного не переживал..."

В августе 1942 года‚ в блокадном Ленинграде‚ симфонический оркестр исполнил Седьмую симфонию Д. Шостаковича‚ посвященную жителям осажденного города. Из прежнего состава оркестра оставалось в живых пятнадцать человек, остальных музыкантов пригласили по радио – они пришли из города и военных частей. У истощенных людей не было сил играть на репетициях‚ однако они исполнили эту симфонию в переполненном зале; ее транслировали на всю страну‚ дирижировал руководитель оркестра К. Элиасберг.

4

За годы войны Совинформбюро разослало в заграничные газеты и информационные агентства 135 000 статей; наиболее популярным журналистом в стране и за рубежом был в то время Илья Эренбург‚ один из активных деятелей Еврейского антифашистского комитета. Его ценили за границей за полемический талант и знание Запада‚ где он прожил довоенные годы; его дружба с западными писателями‚ поэтами‚ художниками способствовала его популярности‚ – одно лишь американское агентство "Юнайтед пресс" рассылало статьи Эренбурга в 1600 зарубежных газет.

22 июня 1941 года "я написал первую военную статью, – вспоминал Эренбург. – Позвонили из ПУРа (Политического управления Красной армии)... спросили: "У вас есть воинское звание?" – я ответил‚ что звания нет‚ но есть призвание: поеду‚ куда пошлют‚ буду делать‚ что прикажут... Никогда в жизни я так много не работал‚ писал по три-четыре статьи в день... вечером шел в "Красную звезду"‚ писал статью в номер‚ читал немецкие документы‚ радиоперехваты‚ редактировал переводы‚ сочинял подписи под фотографиями... Чуть ли не ежедневно я выступал по радио – и для советских слушателей‚ и для французов‚ чехов‚ поляков‚ норвежцев‚ югославов".

Популярность Эренбурга была огромна. Его имя приобрело всемирную известность. Его статьи перепечатывали фронтовые и армейские газеты‚ их передавали по радио; многочисленные листовки с его текстами раздавали солдатам на передовых позициях. Осенью 1941 года‚ когда немцы рвались к Москве‚ Эренбург напечатал свою знаменитую статью "Выстоять!": "Они наступают потому, что им хочется грабить и разорять. Мы обороняемся потому, что хотим жить... Мы должны выстоять". Летом следующего года‚ во время отступления Красной армии‚ он призывал к беспощадности: "Если ты не можешь убить немца пулей‚ убей немца штыком. Если на твоем участке затишье‚ если ты ждешь боя‚ убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить‚ немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца‚ убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов".

Эренбург написал в годы войны более 1000 статей‚ очерков‚ фельетонов для центральной печати и фронтовых газет‚ более 300 статей для зарубежной прессы‚ – среди них были и материалы о подвигах евреев на фронте‚ о евреях-партизанах‚ о зверствах нацистов над еврейским населением. Он озаглавливал статьи именами оставленных городов: "Киев", "Одесса", "Курск", "Севастополь", чтобы затем, во время наступления, называть статьи именами освобожденных: "Орел", "Курск", "Харьков", "Киев". Он выезжал на различные участки фронта‚ встречался с бойцами и командирами; по просьбе танкистов Эренбурга зачислили приказом в танковый экипаж – почетным гвардии красноармейцем; его зачисляли в экипажи бомбардировщиков‚ в орудийные и минометные расчеты, снайперы посвящали ему "личные счета" убитых врагов.

Эренбург получал множество писем‚ и редактор "Красной звезды" свидетельствовал: "В нашу редакцию на имя Эренбурга каждый день приходили с фронта пачки писем, и к ним часто прилагались трофейные документы. Их было так много‚ что нашим экспедиторам пришлось завести специальный мешок". Из письма с фронта в газету "Красная звезда" – отклик на статью Эренбурга, в которой он цитировал дневник немецкого карателя: "Прочитав дневник‚ мы невольно молчали... Каждому из нас как бы слышались стоны замученных и расстрелянных родных нам людей. Мы плакали сухими слезами. Жгучая ненависть сушила нам слезы".

В 1941 году вышли сборники статей Эренбурга "Убей!"‚ "Они ответят"‚ "Василиск". В 1942 году – сборники "Ожесточение"‚ "Вперед"‚ трехтомная книга "Война" со статьями военных лет‚ в 1944 году – "В фашистском зверинце"‚ "Путь к Германии". Дж. Б. Пристли‚ английский писатель: "С тех пор как я увидел военные статьи Ильи Эренбурга‚ я читаю их с всё возрастающим восхищением".

Эренбург говорил на митинге: "Фашистов не переубеждают. Фашистов убивают". Он провозглашал в своих статьях: "Горе кормит ненависть. Ненависть крепит надежду..." – "Мы ненавидим немцев не только за то‚ что они низко и подло убивают наших детей‚ мы их ненавидим и за то‚ что мы должны их убивать‚ что из всех слов‚ которыми богат человек‚ у нас осталось "Убей!" Мы ненавидим немцев за то‚ что они обворовали жизнь". В то жестокое и беспощадное время Эренбург призывал: "Немцев нужно остановить. А немецкую дворню пора высечь. Довольно макаронники с петушиными перьями топтали русскую землю. Все знают‚ что итальянцы – мастера бегать‚ пора им об этом напомнить. Пора добить вшивых румын: довольно они грабили нашу землю... Пришли к нам пьяные венгры... Этих пьяных нахалов необходимо убрать... Но главное‚ ни на минуту нельзя забывать о немцах. Их необходимо остановить. Их необходимо перебить".

Высмеивая фашистских лидеров‚ Эренбург давал им меткие характеристики: Гитлер – "тирольский шпик", Гиммлер – "первый мясник Германии"; прозвище "колченогий Геббельс" стало нарицательным именем министра пропаганды Германии. Эренбург вспоминал впоследствии: "На войне человеку хочется порой улыбнуться‚ и я не только обличал солдат Гитлера‚ я над ними и посмеивался. Кажется‚ одним из первых я пустил в ход прозвище "фриц". Вот названия некоторых коротких статей (я писал каждый день): "Фриц-философ"‚ "Фриц-нарцисс"‚ "Фриц-блудодей"‚ "Фриц в Шмоленгсе" (Смоленске)‚ "Фриц-мистик"‚ "Фриц-литератор" и так далее – десятки‚ сотни..."

Из текста плаката военных времен:


То не звери с диким воем
В бурный ринулись поток.
Это Гитлер строй за строем
Гонит "фрицев" на восток...

"Гитлеровцы часто писали обо мне‚ говорили‚ что я толстый‚ косой‚ с кривым носом‚ что я очень кровожаден... – вспоминал Эренбург. – Что я призываю насиловать немок и убивать немецких детей. В приказе от 1 января 1945 года меня удостоил внимания сам Гитлер: "Сталинский придворный лакей Илья Эренбург заявляет‚ что немецкий народ должен быть уничтожен". Пропаганда сделала свое дело: немцы меня считали исчадием ада".

Его ненавидели в Берлине‚ и немцы разбрасывали на передовых линиях листовки для бойцов Красной армии: "Жидовская собака Эренбург кипятится". Но его популярность возрастала от года к году; не было‚ наверно‚ бойца на фронте‚ который не читал Эренбурга. "Помню‚ как на передовой мы разворачивали газеты с его статьями‚ будто новый ящик с боеприпасами раскрывали"; утверждали даже‚ что страницы газет со статьями Эренбурга бойцы не использовали для сворачивания "самокруток"‚ несмотря на нехватку бумаги. Из писем с фронта и тыла: "Илья Эренбург! Боец и богатырь... Вы не вправе молчать. Вы обязаны‚ да‚ обязаны писать. В Ваших корреспонденциях мы ищем всё‚ что нам хочется знать..." – "Вся шкура трясется на немцах‚ когда они вспоминают Ваше имя. Ведь недаром почти во всех листовках‚ которые я нахожу на переднем крае‚ есть Ваше имя..." – "Дорогой писатель с чуткой душой!.. Ваши статьи вызывают одновременно и скорбь и гордость за наш народ... Я назвал Вас Иеремией нашей эпохи..."

А. Верт‚ английский публицист: "В те трагические времена он‚ безусловно‚ проявил гениальную способность перелагать жгучую ненависть России к немцам на язык едкой‚ вдохновенной прозы; этот рафинированный интеллигент интуитивно уловил чувства‚ какие испытывали простые советские люди".

В мае 1944 года Эренбурга наградили орденом Ленина. Красная армия подходила к границам Германии‚ и он утверждал: "Не мстительность нас ведет‚ – тоска по справедливости... Мы хотим пройти с мечом по Германии‚ чтобы навеки отбить у немцев любовь к мечу... С нами тени замученных". Красная армия подступала к Берлину‚ и Эренбург провозглашал: "Мы – не расисты. С уважением и любовью мы подходим к другим народам... Если мы презираем немцев‚ то не потому‚ что они – чужеземцы. Мы презираем немцев за их дела‚ за их мысли и чувства‚ за те язвы‚ которые в глазах всего человечества обезобразили Германию".

Война заканчивалась. Москва стремилась укрепить свои позиции в оккупированной Германии‚ а потому статьи Эренбурга уже не соответствовали новой политике. В апреле 1945 года в "Правде" появилась статья "Товарищ Эренбург упрощает": его обвинили в разжигании ненависти‚ в недостаточном подчеркивании различия между немецким народом и фашистами. По указанию Сталина Эренбурга перестали печатать‚ и он вспоминал: "Пожалуй‚ наиболее сильное впечатление статья в "Правде" произвела на наших фронтовиков. Никогда в жизни я не получал столько приветственных писем. На улицах незнакомые люди жали мне руку..." В последние недели войны к нему обращались многие: "Вы пишете правильно‚ что Германия есть одна огромная шайка..." – "Великий писатель нашей свободной страны! Вы пишете не для "учителей морали"‚ а для нас‚ для народа. Мы ждем ваших статей..." – "Дорогой Ильюша... Очень удивлены‚ почему не слышно вашего голоса. Кто тебя обидел?.. Не унывай‚ дорогой друг‚ шуруй так‚ как ты начал".

5

Поэт Иосиф Уткин начал войну в брянских лесах в августе 1941 года. В походной типографии печатали фронтовую газету "На разгром врага"‚ а в ней его стихи – не для эстетов‚ не для ценителей поэзии – для солдат и командиров в окопах и землянках‚ с которыми следовало говорить на понятном им языке‚ поддерживать и вселять надежды в первые‚ самые тяжкие месяцы поражений:


С народом‚ с партизанами
Не сварит немец каши!
Вы землю хоть и заняли‚
Земля осталась нашей!

Через месяц Уткина ранило‚ осколком мины оторвало четыре пальца правой руки. Он не обращал внимания на искалеченную руку и требовал‚ чтобы после излечения его снова отправили на фронт: "Я хочу. Я могу". А пока что в полевом госпитале диктовал новые стихи:


На носилках из шинели
Одиноко мне и жутко.
Изумленно шепчут ели:
"Неужели это Уткин?!"

Гимнастерки не по росту
Надо мной глаза склонили...
Удивленно смотрят сестры:
"Уткин‚ милый... Это вы ли?!"

И опять шинель – как лодка.
Я плыву куда-то... это
Сестры грустные в пилотках
На руках несут поэта!..

Летом 1942 года Уткин снова попал на Брянский фронт – специальным корреспондентом Совинформбюро. Он писал о солдате на фронте‚ который "решает судьбу России заодно с судьбою ее поэзии"‚ о храбрости и героизме: "С лютым зверем воевать – Только славу добывать!"‚ о погибшем товарище и его семье: "Он мертв уже. Ему не больно. А их еще... письмом убьют!"‚ "о страшной‚ беспощадной мести" и неминуемом возмездии: "Настигни и убей!"


Убей‚ и станет чист и светел
Родимый край‚ родная мать.
Убей‚ чтоб веселились дети‚
Чтоб никого уже на свете
Не надо было убивать.

Тема причастности к России‚ к ее судьбе присутствовала‚ а порой и преобладала в работах еврейских поэтов и писателей в годы войны. И если для одних это была дежурная тема‚ другие высказывали продуманное‚ выстраданное‚ сокровенное. Из стихотворения И. Уткина "Заздравная песня":


Тяжелое – забудется.
Хорошее – останется.
Что с родиною сбудется‚
То и с народом станется.

С ее лугами‚ нивами‚
С ее лесами-чащами.
Была б она счастливою‚
А мы-то будем счастливы...

В годы войны на стихи Уткина были созданы песни "Провожала сына мать..."‚ "Я видел девочку убитую..."‚ "Над родиной грозные тучи..."‚ "Если я не вернусь‚ дорогая..." Поэт И. Сельвинский писал Уткину с фронта в 1943 году: "Вчера на передовой в одном из блиндажей я услышал гармонь и песню на ваши слова: "Ты пишешь письмо мне‚ моя дорогая‚ В пылающий адрес войны..." Песня эта очень нравится бойцам‚ и музыку они подобрали сами... Я быстро уловил мелодию и пел вместе с ними... Пишу вам об этом‚ так как знаю по себе‚ как приятно поэту знать‚ что стихи твои не просто оттиснуты на бумаге‚ а пошли в жизнь!"

13 ноября 1944 года‚ возвращаясь с фронта‚ Уткин погиб в авиационной катастрофе неподалеку от Москвы. Это он сочинил такие строки:


Голосок на левом фланге
Оборвется‚ смолкнет вдруг...
Будто лермонтовский ангел
Душу выронит из рук...

Молодой поэт Павел Коган написал в неоконченной поэме:


И где еще найдешь такие
Березы‚ как в моем краю!
Я б сдох‚ как пес‚ от ностальгии
В любом кокосовом краю...

Его мало знали в то время – это в будущем станет популярной песня на стихи Когана "Бригантина поднимает паруса..."‚ в будущем начнут цитировать его строки: "Я с детства не любил овал‚ Я с детства угол рисовал..." Началась война. Павел Коган ушел добровольцем на фронт из литературного института. Писал письма с передовой: "Так вы и существуете рядом – любовь моя и ненависть моя..." – "Очень много видел‚ много пережил. Научился лютой ненависти..." – "Только здесь‚ на фронте‚ я понял‚ какая ослепительная‚ какая обаятельная вещь – жизнь... Я верю‚ что будет всё. И Родина свободная‚ и Солнце‚ и споры до хрипоты‚ и наши книги..."

Из записей жительницы Новороссийска: "Общий любимец – разведчик Павел Коган‚ большой души человек. Он немецкий знал. Все время за языком ползал..." – "24 сентября 1942 года. Вчера погиб Павел..." Было ему 24 года.


Разрыв-травой‚ травою-повиликой‚
Мы прорастем по горькой‚
по великой‚
По нашей кровью политой земле...



Из статей И. Эренбурга первого года войны (в которых‚ как он выразился‚ "удалось сказать долю правды"): "Многие у нас привыкли к тому‚ что за них кто-то думает. Теперь не такое время... Не говори‚ что кто-то за тебя думает. Не рассчитывай‚ что тебя спасет другой..." – "Плохо ли‚ хорошо ли‚ но мы жили у себя дома. Немцы несут гибель всем..." – "Мы многого не понимали. У нас были седые люди с душой младенца. Теперь у нас и дети всё понимают. Мы выросли на сто лет..." – "Война – большое испытание и для народов и для людей. Многое на войне передумано‚ пересмотрено‚ переоценено..."

***

В конце второго года войны секретарь ЦК партии по пропаганде А. Щербаков отстранил от должности Д. Ортенберга, ответственного редактора газеты "Красная звезда". Из воспоминаний Ортенберга: "Я спросил у Щербакова о мотивировке моего освобождения от работы в газете – ведь в редакции спросят. Он ответил: "Вот так и скажите... Без мотивировки". Я мог только догадываться, что истинной причиной увольнения была моя национальность. Месяца за два до моего ухода из "Красной звезды" Щербаков сказал мне буквально следующее: "У вас в редакции много евреев... Надо сократить"...

Эти слова секретаря ЦК ошеломили меня. Я онемел, а потом ответил, что уже сократил спецкоров Лапина, Хацревина, Розенфельда, Шуэра, Вилкомира, Слуцкого, Ишая, Бернштейна. Погибли на фронте. Все они евреи. Могу сократить еще одного. Сказал и, даже не попрощавшись, ушел".

***

После начала войны с Советским Союзом министр пропаганды Й. Геббельс запретил в Германии исполнение классической и современной русской музыки. Затем, в дополнение к этому приказу, запретили на фронте и в тылу "петь русские песни: "Катюша", "Полюшко", "Три танкиста" и другие" ("Катюша" – композитор М. Блантер, "Полюшко-поле" – композитор Л. Книппер, "Три танкиста" – композиторы Даниил и Дмитрий Покрасс).

***

Этот голос узнавала вся страна еще с довоенных времен. Диктор Всесоюзного радио Ю. Левитан передавал по радио сообщения о пуске ДнепроГЭСа‚ о высадке на льдину группы И. Папанина в районе Северного полюса‚ о перелете в Америку экипажа самолета В. Чкалова. Левитана называли "голосом Москвы"; он вел репортажи с Красной площади во время парадов и демонстраций‚ – он передал и правительственное сообщение о нападении Германии на Советский Союз. В военные годы Левитан зачитывал по радио сводки боевых действий "От Советского информбюро"‚ сообщая о сдаче городов‚ а затем об их освобождении; он же объявил о безоговорочной капитуляции Германии. В послевоенные годы Левитан сообщал по радио о запуске первого искусственного спутника земли‚ о полете Ю. Гагарина‚ – жизнь целого поколения прошла под звуки этого голоса‚ который часто пугал и не очень часто радовал население страны Советов.

Диктор Московского радио В. Герцик совершил сто ночных вылетов на самолете У-2 над расположением немецких войск‚ читал через усилительную установку призывы на немецком языке к солдатам и офицерам противника.


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее