ОЧЕРК СОРОК ДЕВЯТЫЙ

Первые месяцы войны. Латвия, Литва, Эстония

1

В 1939 году в Западной Белоруссии, в первые дни после присоединения к СССР, когда польская администрация на местах уже не существовала, а советская еще не установилась, происходили погромы польского населения с грабежами и убийствами‚ так как поляки этнически принадлежали к представителям свергнутой власти. Житель Пинской области вспоминал: когда " увозили в ссылку местного помещика, наш сосед Филипп Копа… под шумок перетащил к себе из дома помещика всё, что мог… Мама тогда говорила: сейчас можно грабить помещика, и Филипп грабит его; завтра можно будет грабить евреев, и Филипп первым придет грабить нас".

Так оно и произошло. В 1941 году в тех же местах громили евреев в первые дни войны, в период безвластия – им припомнили привилегии‚ которые они получили от советской власти‚ забыв про ограничения‚ которым они подвергались наравне со всеми. Тот же Филипп Копа сказал соседям-евреям: "Хватит батрачить на других, теперь другие будут батрачить на меня", после чего забрал у них перины с подушками. В другой деревне Пинской области крестьяне заявили местному еврею: "Всё, нет больше твоих Советов. Ваша власть кончилась… Теперь мы твоя власть. Хватит, поиздевались над мужиком". Еврейские погромы с грабежом и убийствами проходили также в Западной Украине, в Бессарабии и Северной Буковине; число жертв в местечках исчислялось десятками, а в городах сотнями человек; на рынках торговали мебелью из еврейских домов, одеждой и посудой, при желании можно было приобрести золотые коронки от зубов.

Местечко Едвабне Белостокской области. Немцы предложили местным жителям оставить в живых евреев- ремесленников с семьями, но в ответ услышали, что у них хватает своих специалистов, а потому следует уничтожить всё еврейское население. Поляки выгнали евреев из домов, построили в колонну во главе с престарелым раввином и повели на окраину Едвабне. Там их загнали в сарай, облили стены керосином, купленным на муниципальные нужды, сожгли всех, а затем разграбили опустевшие дома. Немцы не вмешивались и лишь фотографировали этапы жестокой расправы. После войны одного жителя Едвабне приговорили к расстрелу, еще нескольких к разных срокам заключения и поставили памятник с надписью: "Место уничтожения еврейского населения. Гестапо и гитлеровская жандармерия заживо сожгли 1600 человек 10 июля 1941 года".

К началу войны с Германией оказалось немало граждан СССР, недовольных сталинским режимом, которые опасались выражать открыто свои чувства. Были среди них потерявшие имущество и доходы после октябрьского переворота, были пострадавшие от голода во время коллективизации, лишившиеся родных и близких в годы террора, не желавшие смириться с всеобъемлющей пропагандой, которая подчиняла себе мысли и поступки граждан страны Советов, – всё это подпитывало антисоветские настроения, сохраняемые тайно, под спудом, до наступления иных времен. Тому способствовали и государственное крепостничество в деревне без права выхода из колхоза‚ нелегкий труд на фабриках и заводах за нищенскую зарплату‚ скудная жизнь в перенаселенных квартирах и общежитиях, вечная нехватка продовольствия и товаров, – приход немцев позволял выплеснуть наружу те чувства, которые таили десятилетиями, давал возможность выявить и наказать виновников всех несчастий.

Этими виновниками в который уж раз стали евреи, а антисемитская пропаганда нацистов и массовые убийства еврейского населения только убеждали в правильности выбора ненавистного врага. Скрытый антисемитизм, взращенный столетиями, переходивший по наследству от родителей к детям, стал в годы оккупации антисемитизмом открытым, действенным, безнаказанным, поощряемым новой властью, которая освободила от необходимости скрывать свои чувства и намерения по отношению к соседу-еврею, а то и ко всему еврейскому населению.

Нельзя сбрасывать со счета и опыт жизни в Советском Союзе, который не прививал терпимость и уважение к иным убеждениям, когда повсюду выискивали и репрессировали "классовых врагов" и членов их семей, – только теперь, с приходом немецкой армии, "врагами народа" оказались евреи. Немаловажным стал и тот факт, что к началу войны еще было много свидетелей, а порой и участников кровавых погромов времен Гражданской войны, когда насилия над евреями и их убийства были дозволены и поощрялись разными властями, – это также повлияло на результаты "окончательного решения еврейского вопроса".

Вновь‚ в пределах одного поколения‚ возникла возможность пограбить‚ поиздеваться‚ потешить душу на фоне серой‚ однообразной скуки бытия‚ испытать пьянящее чувство власти‚ вседозволенности‚ обладания жизнью беззащитных людей. И застарелая‚ запрятанная в глубины ненависть получила право на открытое существование с одобрения новых правителей.

2

Особое положение сложилось на территориях, которые отошли к Советскому Союзу в 1939–1940 годах: в Западной Украине и Западной Белоруссии, в Бессарабии и Северной Буковине, в Латвии, Литве и Эстонии. После многих лет ограничений евреи появились в советских наркоматах и учреждениях‚ в судах‚ адвокатуре и милиции‚ куда доступ для них был прежде практически недоступен. Евреи-врачи стали заведующими отделениями в больницах‚ евреи- учителя пошли в государственные школы‚ журналисты – в газеты‚ рабочие и инженеры – в цеха национализированных фабрик и заводов; еврейская молодежь устремилась в институты и техникумы, офицерские училища открыли двери для еврейских юношей‚ которые прежде не могли мечтать о военной карьере.

Евреи оказались среди тех‚ кто выиграл от установления советской власти, они получили все права наравне с другими – это‚ в сущности‚ и поставили им в вину‚ заговорили о том‚ что "евреи пригласили" Красную армию‚ "советская власть – это жидовская власть, теперь в каждом учреждении сидят евреи‚ что хотят‚ то и делают". При этом не обращали особого внимания на тысячи прочих жителей – инженеров‚ врачей‚ адвокатов‚ деятелей науки и культуры‚ которые работали в советских учреждениях и занимали там высокие посты. Не желали принимать в расчет‚ что еврейские предприятия были национализированы одновременно с другими‚ синагоги закрывали вместе с костелами‚ а евреев арестовывали наравне со всеми. Забыли (или не хотели вспоминать) многолюдные приветственные демонстрации местных жителей в день вторжения советских войск. Присутствие евреев на руководящих постах раздражало местное население, их выделяли среди прочих‚ евреи-чужаки вызывали наибольшее озлобление. Антисемитизм прежних веков‚ бытовой антисемитизм подпитывался теперь новым содержанием: "Придет немец – всех жидов передавит..." – "Вот Гитлер – единственный человек на белом свете‚ который всю заразу уничтожит..." – "Когда придут немцы‚ я первым пойду на большевиков..."

В антисемитизме нашло выражение недовольство советским режимом‚ что привело к чудовищным результатам в годы Катастрофы. Особенно запомнилась депортация населения за неделю до начала советско-германской войны‚ когда на территориях, присоединенных с 1939 года, прошли массовые аресты "социально опасных элементов" – это были купцы‚ промышленники и банкиры разных национальностей‚ сионисты и бундовцы‚ религиозные лидеры‚ "буржуазные националисты"‚ беженцы из Польши.

Из воспоминаний: "Длинные эшелоны‚ битком набитые высылаемыми‚ – в одних вагонах женщины с детьми‚ в других мужчины… Вагоны были крест-накрест заколочены досками‚ из маленького четырехугольного отверстия‚ вырезанного в нижней части двери‚ стекали нечистоты. Стояло жаркое лето. Арестованные‚ набитые в душные вагоны‚ как скот‚ изнемогали от тесноты‚ от жажды‚ от голода‚ но солдаты НКВД‚ охранявшие эшелоны‚ не подпускали к ним тех‚ кто желал подать высылаемым хлеба‚ молока или воды. Картина была страшная..." – "Наш поезд остановился ночью на одной из железнодорожных станций Москвы... Мы слышали шум моторов и звуки взрывов: Москву бомбили с воздуха. Многие латыши не могли сдержать своей радости…"

Из Молдавии и Черновицкой области отправили в Сибирь и Среднюю Азию более 20 000 жителей – среди них было немало евреев. Из Латвии‚ Литвы и Эстонии выслали 60 000 жителей‚ в том числе около 12 000 евреев – 20% от общего количества‚ и тем не менее именно евреев обвинили в массовых арестах и высылке. "Эта депортация... повлияла на поведение местного населения после прихода немцев... Без всяких усилий немцы приобрели себе новых друзей‚ а в скором будущем и ревностных исполнителей предпринимаемых ими акций".

"Ревностные исполнители" сыграли свою страшную роль после прихода германских войск. Подавляющее большинство евреев не имело никакого отношения к репрессивным мерам советской власти‚ но кто с этим считался в атмосфере вседозволенности? Евреям приписали все прошлые притеснения – коллективизацию в деревне‚ национализацию промышленных и торговых предприятий‚ преследования религии и репрессии НКВД. Многие ответственные работники успели эвакуироваться‚ а еврейское население осталось и должно было заплатить за всё.

3

Перед началом советско-германской войны в Литве было примерно 250 000 евреев‚ в Латвии – 95 000‚ в Эстонии – менее 5000. Евреи Прибалтики знали о расовых законах в Германии‚ опасались прихода нацистов‚ а потому в 1940 году многие с облегчением встретили Красную армию‚ которая несла на своих знаменах столь обнадеживающий лозунг – "равенство и дружба народов мира". Для латышей‚ литовцев и эстонцев потеря независимости‚ завоеванной за двадцать лет до этого‚ стала национальной трагедией; это разожгло ненависть к тем‚ кто приветствовал советскую власть‚ это усилило ненависть к евреям.

Из воспоминаний: "Латыши в целом никогда не отличались особой симпатией к еврейскому населению. Радостная встреча русских многими евреями и их принятие советского режима на фоне национального бедствия латышей сильно подогрели антисемитизм. Вступление немцев в Латвию стало для латышей часом возмездия…"

В период безвластия, когда советская власть уже не существовала, а немецкая еще не установилась, в городах и селах Латвии появились "отряды самообороны" из местных жителей, которые нападали на отступавших красноармейцев, обстреливали тех, кто пытался эвакуироваться, грабили и убивали соседей-евреев. Из воззвания к латышскому населению (июль 1941 года): "Отношение к жидам может быть только одно: их следует уничтожать‚ как делают это наши освободители – немцы... Времена жидов закончились".

Немцы вошли в Ригу на десятый день войны, и сразу же началась запись добровольцев, желающих "принять участие в очищении страны от опасных элементов". Так появилась сформированная из местных жителей "команда Арайса" под руководством бывшего офицера полиции В. Арайса – она и начала первые уничтожения рижских евреев.

4 июля были сожжены более двадцати синагог и молельных домов Риги с запертыми в них евреями. Среди прочих сгорели хасидская и солдатская синагоги‚ "Алтнайе шул" ("Старо-новая синагога")‚ "Ди грейсе хор шул" ("Большая хоральная синагога"). В подвальных помещениях хоральной синагоги располагались сотни беженцев-евреев из латвийских городов и местечек; полицейские и "команда Арайса" загнали туда евреев из окрестных домов‚ облили помещение бензином‚ забили двери досками и подожгли. "Несчастные пытались выпрыгнуть из окон‚ но палачи расставили пулеметы вокруг синагоги и стреляли в каждого‚ кто пытался спастись. У стен хоральной синагоги дежурили пожарные‚ следившие за тем‚ чтобы огонь не перебросился на соседние дома".

В тот же день сожгли молитвенный дом и дом омовения покойников на Старом еврейском кладбище Риги – там погибли служители кладбища со своими семьями‚ а также согнанные туда евреи из соседних домов и случайные прохожие. Сожгли молельный дом на Новом еврейском кладбище – в огне погибли группа евреев и кантор Минц с семьей; в синагоге "Зейлен шул" среди прочих сгорел раввин Моше Килов. Всего 4 июля погибло около 2000 рижских евреев.

В первые дни оккупации согнали в подвалы префектуры "старых почтенных рижских евреев, обливали водой и били… Выбирали тех, у кого были самые большие бороды, и заставляли этими бородами чистить латышам туфли… В эти дни в префектуре не было видно ни одного немца". Мужчин-евреев хватали на улицах, свозили в тюрьму‚ пытали‚ затем отправляли на расстрел в Румбулу и в Бикерниекский лес неподалеку от Риги. Добровольцы из "команды Арайса" выезжали в другие города на автобусах, окрашенных в синий цвет, для поисков и уничтожения местных евреев – эти операции называли "акциями синих автобусов". В Лиепае написали в местной газете: "Жидовской власти теперь конец… Жидовство надо искоренять, латышскому народу следует очиститься от жидовских нечистот, чтобы он мог свободно строить свою жизнь".

В Латвии были созданы полицейские батальоны из местных жителей, а также Латышский легион СС; вступавшие в него давали присягу: "Именем Бога я торжественно обещаю беспрекословное повиновение главнокомандующему немецкими вооруженными силами Адольфу Гитлеру в борьбе с большевизмом и как храбрый солдат готов отдать за это свою жизнь…" Латышские полицейские батальоны участвовали затем в карательных операциях на территории Белоруссии и в гетто Минска, в Польше и на Украине.

Варакляны, Латвия: "Уходя в последний путь, евреи просили соседей присмотреть за курами, подоить коров – ведь они надеялись вернуться. "Еврейские" коровы мычали, не подпуская новых доярок, "еврейские" собаки жалобно скулили, как будто чувствовали беду…"

Лудза: "После расстрела пришел в городскую полицию Зелик Берлин, выбравшийся из ямы, в которой были убиты его мать и сестра. "Вы забыли меня расстрелять", – сказал мальчик. "Иди, иди. Когда надо будет, расстреляем", – ответили ему полицейские. Позднее его убили…"

Люцин:

"Мой отец работал счетоводом в сапожной артели. Летом 41-го года‚ не дожидаясь официального приказа немцев‚ сослуживцы явились в дом и убили счетовода и его жену... Я знала‚ что последние слова папы были: "Слава Богу‚ Этинька не с нами..."

Раввин Дон-Иехье был сефардского происхождения‚ смугл‚ строен‚ высок‚ лицо обрамлено черной бородой... Мальчишки бросали в раввина камни‚ парни гнали его по улице и били палками по спине‚ плевали ему в лицо‚ девчонки выщипывали по волоску бороду... Озверевшая толпа палками забивала смуглолицего отпрыска благородных испанских раввинов...

Васька Эгле‚ латышский парень из интеллигентной учительской семьи‚ был моим соучеником‚ милый‚ веселый‚ открытый рубаха-парень... Он хорошо рисовал‚ играл на рояле‚ был спортсменом‚ очень дружил с еврейской молодежью... И вот этот самый забавник Васька вместе с приятелями... загнали еврейских девушек шестнадцати–восемнадцати лет в синагогу‚ изнасиловали их‚ а потом сожгли вместе с синагогой..."

4

В предвоенные годы в прибалтийских странах наращивало силу националистическое подполье‚ которому тайно помогали из Германии; его участники проводили антисоветскую и антиеврейскую агитацию в преддверии войны между Третьим рейхом и Советским Союзом. В Берлине была создана организация "Фронт литовских активистов"‚ формировавшая по всей Литве подпольные "батальоны смерти" и " отряды штурмовиков"; в начале 1941 года эта организация выпустила воззвание: "Каждый литовец‚ который служит советской власти‚ будет прощен‚ если сумеет доказать‚ что убил хотя бы одного еврея".

В первый день войны "Фронт литовских активистов" отпечатал прокламацию: "Братья и сестры! Подошло время окончательно рассчитаться с евреями. Древние привилегии для литовских евреев‚ гарантированные Витовтом Великим‚ отменяются..." Участники подпольных групп вышли на улицы с белыми повязками на рукавах‚ – они-то и начали убийства красноармейцев‚ советских работников и евреев еще до подхода немецких войск.

Из дневника литовской женщины Е. Бувидайте-Куторгене (Каунас):

"23 июня 1941 года. Всю ночь шли войска. Утром улицы пусты. Люди бегут с чемоданами. Куда? Никакой власти. Никаких приказаний и разъяснений. Все растеряны… Положение евреев ужасное…

24 июня. Железная дорога забита беженцами. Наш дом опустел. Все евреи бежали… Радио предупредило, что евреи стреляют из окон и что за каждого раненого немца будет расстреляно сто евреев… Страшно… Ведут и ведут мимо окон в тюрьму старых и молодых евреев…

26 июня. На рассвете подошла к окну и увидела… убийц. Они вышли из дома напротив – четыре молодых человека с ружьями за плечами… Один – высокий красивый блондин с торжествующим, вызывающим, даже радостным лицом… В подворотне дома… лежал с разможженной головой старик-еврей. Когда я спросила у дворника (брюнет со злобным лицом, с черными страшными глазами – не безумие ли в них?), кто, за что убил, он сказал: "Будете много разговаривать – и вам то же будет…" Весь день продолжается патриотическое садистское упоение: с разрешения и одобрения начальства убивают и терзают евреев… Все литовцы, за малым исключением, единодушны в чувстве ненависти к евреям…

30 июня. Кошмарные дни… Среди евреев царит страх…"

Рива Эпштейн, Каунас: "Мне стыдно, что я прожила с соседями, подругами и товарищами и не знала, что в один прекрасный день они зарежут моих родителей, братьев и сестер, мой народ, только потому, что мы являемся евреями".

Евреев Каунаса ловили на улицах города, вытаскивали из квартир и убивали. Немецкие солдаты были свидетелями расправы, и двое из них показали после войны: "Всё делалось более жестоко, чем на скотобойне. Видимо, те, кто совершал эти поступки, совершенно утратили человеческий облик…" – "Молодой человек лет шестнадцати с засученными рукавами держал в руках железный лом. Ему подводили человека из стоявшей рядом группы людей, и он ударами по затылку убивал его. Таким образом – менее чем за час – он убил всех, 45-50 человек… Затем молодой человек отложил в сторону лом, пошел за гармонью и, встав на тела убитых, заиграл литовский национальный гимн…" – "Поведение стоявших вокруг гражданских лиц, среди которых были женщины и дети, было невероятным: после каждого удара лома они аплодировали. А когда убийца заиграл литовский гимн, начали петь его под гармонь…" – "Все военнослужащие вермахта являлись любопытными наблюдателями, оказавшимися на том месте случайно, как и я. Никакого участия в действиях литовцев они не принимали…"

В конце июня командование эйнзацгруппы "А" докладывало в Берлин о действиях в Каунасе литовских добровольцев: "В ночь с 25 на 26 июня было устранено 1500 евреев‚ подожжено или разрушено несколько синагог‚ сожжен еврейский квартал... В последующие дни таким же способом было обезврежено еще 2300 евреев". Из свидетельских показаний: "Литовцы, которые были соседями евреев, покупателями, даже партнерами по бизнесу в течение многих поколений, внезапно стали мародерами и убийцами. Людей невозможно было узнать…" – "Толпы головорезов шатались по улицам, грабя и убивая… Всех. Семью за семьей…" – "О награбленном еврейском имуществе напоминали своеобразные объявления в литовских и польских газетах, вроде: "Меняю различные докторские инструменты на дрова", "Меняю рояль на токарный станок…"

Подобное происходило и в Вильнюсе, где литовские добровольцы убили в первые дни оккупации около 2000 евреев. Эти события стали известны в Берлине, и в конце июня последовало разъяснение из Управления имперской безопасности: "Не следует чинить никаких препятствий местным антикоммунистическим и антиеврейским действиям по самоочищению. Наоборот‚ если необходимо‚ им надо оказывать всяческое содействие и направлять эти действия – конечно, незаметно – в желаемое русло".

5

В Каунасе (а затем и в Риге) немецкие кинооператоры снимали на пленку убийства евреев‚ стараясь при этом, чтобы германские солдаты и офицеры не попадали в кадр. Это делалось с единой целью – показать "спонтанные акции самоочищения", проявления "народной мести"; доказать всему миру, что "первые стихийные погромы евреев и коммунистов были проведены литовцами и латышами", и затушевать тем самым жестокость нацистов при проведении в жизнь "окончательного решения еврейского вопроса". Командование эйнзацгруппы "A" сообщало: "В первые часы после вступления удалось направить местные антисемитские силы на устройство антиеврейских погромов... Нужно было показать‚ что местное население по собственной инициативе приняло первые меры‚ что это была естественная реакция на многолетний гнет со стороны евреев и на пережитый террор со стороны коммунистов".

Наконец немцы прекратили неорганизованные грабежи и убийства, которыми занимались местные жители, – на смену им пришло продуманное и заранее подготовленное уничтожение еврейского населения. Через месяц после начала войны были сформированы в Литве 20 полицейских батальонов добровольцев – около 8000 человек, которых эсэсовцы хвалили за "очень хорошее" выполнение заданий. Полицейские совершали массовые убийства евреев в Каунасе‚ Вильнюсе и в других населенных пунктах Литвы; по донесению немецкого командования‚ требовался порой лишь один немец во главе десятков литовцев‚ чтобы провести очередную акцию, но часто они обходились и без посторонней помощи.

" Отряд литовских солдат вел из тюрьмы в Понары группу в двести человек. Все они были ослаблены жестоким тюремным режимом, несколько дней их попросту морили голодом. Всю дорогу солдаты били евреев нагайками, подгоняя, чтобы шли на смерть быстрее, быстрее… Позади колонны ехал на велосипеде один-единственный немец". К концу 1941 года‚ когда большинство евреев Литвы было уничтожено‚ часть литовских полицейских батальонов отправили в Белоруссию и Польшу для расстрела евреев; служили они в лагерях уничтожения Треблинка и Майданек‚ участвовали в ликвидации Варшавского гетто.

Латвия и Литва стали первыми советскими республиками‚ которые немцы полностью оккупировали за очень короткий срок. На этих территориях карательные отряды отрабатывали способы массового уничтожения еврейского населения‚ изыскивали наиболее "эффективные" методы и применяли их затем повсюду по мере продвижения немецких войск. В декабре 1941 года был составлен "Сводный отчет" по отработанной "методике": " Систематическое очищение от евреев каждого района обязывало тщательно подготовиться к каждой акции и изучить местные условия. Евреев надо было сосредоточить в одном или нескольких пунктах‚ затем – в соответствии с их количеством – выбрать место расстрела и вырыть траншеи. Расстояние от мест концентрации евреев до вырытых траншей составляло в среднем 4–5 километров. Евреи доставлялись на место экзекуции группами по 500 человек‚ расстояние между группами было не менее 2 километров".

В том же отчете сказано: " Еврейская проблема в Литве полностью решена. В Литве больше нет евреев‚ кроме работающих и их семей. Всего осталось: в Шяуляе – около 4500‚ в Каунасе – около 15 000‚ в Вильнюсе – около 15 000".

Немцы заняли Эстонию в сентябре 1941 года – к тому времени тысячи евреев успели уже уехать. В октябре командование эйнзацгруппы "А" сообщило: "Отряды эстонской самообороны под руководством эйнзацкоманд перебили всех евреев-мужчин старше шестнадцати лет..." К декабрю – по немецким данным – было уничтожено 963 еврея. В феврале следующего года Р. Гейдрих докладывал: "Эстония уже полностью очищена от евреев".

К началу 1942 года уничтожили более 80% еврейского населения прибалтийских республик; еврейские общины небольших городов и местечек‚ существовавшие столетиями‚ исчезли с лица земли. И в этом немалая "заслуга" местного населения.

6

Бутримонис – еврейское местечко в семидесяти километрах от Вильнюса. В июле 1941 года начальник местной полиции докладывал "пану предводителю уездной полиции": "В местечке живет около 2000 евреев‚ которых в ближайшее время надо бы привести в порядок". Вскоре местные жители расстреляли евреев Бутримониса – спаслись от расстрела 80 человек‚ к приходу Красной армии выжили не более десяти. Свидетельствуют уцелевшие Рива Лозанская‚ Двойра Резник и Тевье Шейнкер:

"Молодежь Бутримониса делилась на идеалистов и сумасшедших. Идеалисты уехали в Палестину. Сумасшедшие остались искать счастье в Литве. Хорошее счастье их ожидало..."

"Было четыре часа дня‚ когда‚ словно на параде‚ без единого выстрела через Бутримонис прошла колонна немецких войск... Немцы пришли и ушли‚ но остался их "новый порядок". Грабеж начался с первой минуты "нового порядка" и продолжался до самого конца‚ до последней золотой коронки на еврейских зубах..."

" Немцев в местечке не было. Всем заправляли литовцы‚ члены "Фронта литовских активистов"... Первой их жертвой стал местечковый сумасшедший Шимон Нагин. Иоселюнас с полицейскими затащили его во двор маслозавода и там убили..."

"Нехама хотела уйти. Я отговорила ее. Сама‚ своими руками положила сестру в могилу – не могу простить себе этого всю жизнь..."

"Из самых лучших домов в центре местечка евреев выселили. На остальных повесили таблички с надписью по-немецки и по-литовски: "Здесь живут евреи"… Потинскас заявил во всеуслышание: "Могу любого убить. Безнаказанно..."

"Через местечко прогнали колонну русских военнопленных – раздетых‚ босых. Их били. Немцев среди конвоиров не было – только литовцы‚ "активисты"... Краюху хлеба дала пленным и старая еврейка Бейле Шофер. Охранники выбили старухе зубы‚ втолкнули ее в колонну и погнали вместе со всеми. На выходе из местечка ей пустили пулю в лоб..."

"Шошана вышла замуж за Ицхака Кушелевича. Они очень любили друг друга. Коммуниста Кушелевича привели на еврейское кладбище‚ поставили на колени перед ямой и расстреляли на глазах у жены. Пиджак и сапоги убитого ей вернули. Шошана надела их и больше не снимала... Бедняга помешалась: радовалась одежде мужа‚ которую носила‚ смеялась‚ не переставая..."

" Вдруг я услышала страшный крик и обернулась – Иоселюнас за ноги тащил по мостовой раненого Шимелевича. Тот‚ истекая кровью‚ не переставая кричал: " Отомстите!" Иоселюнас дотащил его до огорода возле тюрьмы‚ живого бросил в заранее вырытую яму и засыпал землей..."

"Выволокли на крыльцо и Мойше Гольдберга. Он кричал: "Сволочи‚ что же вы делаете? Всю жизнь я работал вместе с вами‚ мы дружили. За что перед смертью издеваетесь?" Его втолкнули в общую кучу..."

"Сначала покончили с мужчинами. Их поставили на краю ямы‚ лицом к ней‚ и стреляли в затылок. Жена вахмистра Германавичюса… суетилась‚ разносила карателям пиво и вино. Бочки стояли под деревьями‚ там же сидели зрители‚ сбежавшиеся со всей округи посмотреть кровавый спектакль. Одна любопытная‚ правда‚ упала в обморок. В детей почти не стреляли, засыпали их живыми… После всего палачи поделили между собой вещи и разошлись..."

" Мину Гольдберг взял в наложницы полицейский Лапинаускас. Жил он с ней до начала октября. Потом кто-то донес на них. Тогда Лапинаускас… проволок девушку через всё местечко на еврейское кладбище к заранее вырытой могиле‚ столкнул в нее‚ застрелил и ушел. А Павка Соболевская отрубила убитой голову и выбила золотые зубы..."

"Мы побежали через болото‚ забрались по самую грудь в трясину и простояли так почти сутки. Всё это время слышали ржание коней‚ лай собак‚ стрельбу. Потом мы узнали‚ что во время облавы поймали несколько евреев; полиция приняла их, наверно, за нас и не стала прочесывать болото. Смерть опять прошла мимо‚ прихватив с собой пару еврейских душ..."

"Мы отправились на хутор к Люциюсу Константиновичюсу‚ поляку‚ учителю литовской гимназии... Он с гордостью предъявил нам справку‚ в которой было написано‚ что он "принимал участие в расстреле советских военнопленных в Варене и заслуживает уважения со стороны властей..."

"Многие из тех‚ кто помогал нам‚ рассчитывали на вознаграждение после войны. Ходил слух‚ что американские евреи хорошо заплатят за каждого спасенного... Циля случайно услыхала‚ как жена Алишаускаса говорила мужу: "У Цили в пальто что-то зашито‚ наверняка золото. Не будь дураком – иди в полицию..."

"Жена Вовериса сняла с моей головы платок: "Тебя всё одно убьют. А я хоть в костел по-человечески схожу..."

"Пришла хозяйка‚ принесла нам поесть‚ потом щеку рукой подперла и говорит: "Девочки‚ девочки‚ милые вы мои... Надо вам уходить. Не могу я вас больше прятать. Жалко мне вас‚ а своих жальче..."

"На хуторе у поляков Голомбевских пряталась еврейская семья. Среди них была еврейская женщина‚ к которой на время родов пригласили повитуху. Ее‚ конечно‚ просили молчать‚ наверняка заплатили‚ но бабка выдала… Братьев Голомбевских арестовали и угнали в тюрьму. Больше их не видели..."

"Плохо было в яме. Весной ее заливало водой‚ а летом мы сидели мокрые от пота. Но лучше в земле живыми‚ чем на земле – мертвыми... Хозяйкин кусочек хлеба мы так делили – сестра во рту подержит и мне отдаст: "Я‚ говорит‚ уже сыта‚ не хочу больше". Я тоже подержу во рту и ей возвращаю..."

"Босые‚ в мороз‚ шли мы по заснеженным полям... Я всю войну пряталась в одном платье. На мне оно и истлело... После освобождения мама взяла его на память и долго хранила. Сейчас оно в Израиле‚ в музее Яд ва-Шем..."

"В лесу нас остановил русский часовой. Выглядели мы ужасно... Солдат сразу сообразил‚ что перед ним еврейки‚ и отвел нас к лейтенанту. Тот тоже оказался евреем‚ обрадовался: "Слава Богу‚ еще кто-то выжил!.." Лейтенант дал нам на прощание денег: "Пусть первые деньги на свободе будут у вас от еврея..."

Во время стремительного продвижения немецких войск сотрудники НКВД перед поспешным отступлением уничтожали заключенных в тюрьмах; расстрелы проходили во Львове‚ Тернополе‚ Дрогобыче, Ровно и в других местах – среди тысяч погибших оказалось немало евреев. Советская пропаганда называла этих заключенных "жертвами нацизма"; немцы же объявляли, что это были люди, "зверски замученные евреями", – местных евреев пригоняли на тюремный двор к телам погибших, и разъяренные толпы набрасывались на них, забивая насмерть. "Стены тюрьмы были залиты кровью избиваемых, – вспоминал очевидец, чудом спасшийся во Львове, – залеплены мозгами убитых людей…" И опять эти сцены снимали операторы, а затем демонстрировали в кинотеатрах, показывая всему миру, как местные жители расправляются с евреями.

***

Газеты Латвии оповестили читателей в первые недели оккупации о жестоких пытках и казнях заключенных в городе Резекне, в застенках НКВД, где самое деятельное участие принимали врачи-евреи. Местный прокурор потребовал провести расследование; полиция города установила, что упомянутая в газетах "Хильдегард Курикова не убита, а проживает в Резекне по аллее Атбривошанас, 13. Полицейский участок не имеет никаких доказательств того… что еврейские врачи участвовали в пытках арестованных". К тому времени евреи города были уже уничтожены, и опровержения в газетах не последовало.

***

Свидетельствует И. Дамба (Литва): "Зверство во время расстрела было невиданным. Убивали литовцы. Убивали жестоко. Немцев в Геруляе не было. Сегодня литовцы создают миф‚ будто до прихода эсэсовцев евреев убивали в Литве преступные элементы‚ подонки‚ улучившие случай безнаказанно грабить‚ наживаться на крови убитых ими евреев. Неправда! Евреев убивали и считающиеся порядочными граждане – бывшие офицеры армии независимой Литвы‚ учителя‚ студенты‚ врачи‚ инженеры‚ ксендзы и даже женщины. 29 августа 1941 года… молодая женщина по фамилии Рубавичене расстреливала из пистолета младенцев‚ которых несчастные матери несли на руках к яме... Ее я видел с близкого расстояния".

В рижской "команде Арайса" было около тысячи добровольцев, среди них – студенты, старшеклассники, офицеры бывшей латышской армии. Из 365 послевоенных следственных дел участников той " команды" следует, что 40% из них имели неоконченное среднее и среднее образование, 24% – неоконченное высшее и высшее.

***

В 1947 году в Мюнхене состоялась конференция литовских евреев‚ выживших в немецких концлагерях. Из декларации‚ принятой на той конференции: "С глубокой болью вынуждены мы установить‚ что небольшие еврейские общины в провинциальных городах были уничтожены исключительно литовцами‚ а более крупные общины при их активном участии. Нам также известно‚ что литовцы принимали активное участие в истреблении евреев в гетто и в лагерях за пределами Литвы – в Майданеке‚ Варшаве и в других местах..."

Из литовской подпольной антифашистской газеты (1943 год): " Должны ли мы быть главными вешателями в Европе? Немцы‚ убивающие евреев‚ позднее убьют нас‚ и мир их поддержит‚ потому что литовцы – палачи и садисты…"

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее