Об авторе История
СУДЬИ, ЦАРИ И ПЕРВЫЕ ПРОРОКИ ИЗРАИЛЯ


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПЕРВАЯ КНИГА ШМУЭЛЯ

«Позвал Бог Шмуэля, и сказал (Шмуэль): вот я!..»


Как бы хотелось мне сына иметь!
Был бы кудрявый он, умный малыш.
За руку шел бы тихонько со мной
На сад поглядеть.
Мальчик
Мой.

Звали б его Ури, Ури родной.
Звук этот ясен, и чист, и высок –
Луч золотой,
Мой смуглый сынок,
Ури
Ты мой.

Еще буду роптать, как роптала Рахель, наша мать.
Еще буду молиться, как Хана молилась в Шило.
Еще буду я ждать
Его.

Рахель, израильская поэтесса. Стихотворение «Бездетная», перевод Мирьям Ялан-Штекелис


«А У ХАНЫ ДЕТЕЙ НЕ БЫЛО…»

Книга Иегошуа бин Нуна начинается со слов: «И было после смерти Моше, раба Бога…»

Первая строка Книги судей также напоминает о невосполнимой потере: «И было после смерти Иегошуа…»

Затем – в канонической очередности Танаха – следует первая Книга Шмуэля (Самуила). Ее начало, в отличие от предыдущих книг, вводит читателя как бы в бытовой роман с его неспешным повествованием:

«И был человек один из Раматаим-Цофим, с горы Эфраима, имя его – Элькана… А у него две жены: имя одной – Хана, имя второй – Пнина. И были у Пнины дети, а у Ханы детей не было…»

В этом стоит разобраться, чем, прежде всего, и займемся.

Что означает Раматаим-Цофим?

Так называлось еврейское поселение в центре страны, в наделе колена Эфраима, где Элькана провел свое детство и зрелые годы.

«Рама» в переводе с иврита – высота, возвышенность; «раматаим» – две возвышенности, на них и располагалось, по всей видимости, это поселение.

«Цофе» в переводе – это наблюдатель, дозорный, но также и пророк; «цофим» – пророки. Законоучители делают вывод: Раматаим-Цофим означает «Возвышенности пророков»; там жили пророки, у которых в молодые годы учился Элькана.

А что такое имя Элькана, существующее у евреев по сей день?

«Эль» – это Элогим, Бог; «кана» на иврите – купил, приобрел. Элькана в простейшем переводе – «Бог приобрел» его для определенной цели (возможны иные толкования этого имени, но ограничимся названным).

В давние времена было в Израиле немало людей, обладавших пророческим даром на разных его уровнях (их называли также – прозорливцы, ясновидящие); этим даром обладал и Элькана. Однако сохранились в веках лишь те пророчества, которые имели значение не для отдельных людей, но для будущих поколений, – они-то и дошли до наших дней.

Книги Танаха упоминают пятьдесят пять пророков – сорок восемь мужчин и семь женщин.

Чем же Элькана выделялся среди прочих? За что ему предоставлено право открывать книгу, повествующую о пророке Шмуэле? Почему к имени Элькана добавляют: «Память праведника благословенна»?

Закон Торы требует, чтобы каждый еврей в праздники Песах, Шавуот и Суккот «показался перед лицом Бога». В те времена приходили в Шило, где стояла Скиния с ковчегом завета, – Элькана добавлял к этому еще одно посещение в будний день.

Мидраш сообщает: четыре раза в году он ходил со своими родственниками в Шило. По пути туда паломники останавливались на ночлег на городских площадях, и местные жители спрашивали:

– Куда направляетесь?

Отвечал Элькана:

– В Дом Господа, в Шило, откуда исходит Учение. Почему бы вам не пойти с нами?

Всякий раз он выбирал иную дорогу в Шило, чтобы многие увидели паломников и поинтересовались, куда они направляются. Элькана убеждал людей присоединиться к нему, и с каждым годом всё больше израильтян следовало за ним, чтобы «показаться пред лицом Бога».

Сказал Господь:

– Элькана! Многие благодаря тебе пришли ко Мне, и за это Я дам тебе сына, который утвердит в народе Мой Закон.

И, наконец, кто такие Хана и Пнина?

Хана – любимая жена Эльканы, одна из семи женщин-пророчиц. Ее имя происходит от слова на иврите "хен" – «прелесть», «привлекательность» (отсюда и «эвен хен» – «драгоценный камень»).

Хана была бездетна, и после долгого ожидания попросила мужа привести в дом еще одну женщину, чтобы не остался он без наследников, – так полагают законоучители и добавляют неукоснительное правило: если мужчина возьмет себе другую жену, он не должен лишать предыдущую пищи, одежды и супружеской близости.

Тогда-то и решил Всевышний: «Хана поступила так, чтобы в мир вошли новые еврейские души. Ради этого она готова пожертвовать семейным счастьем, и за такую заслугу Я дам ей детей». Но это произошло не сразу.

Элькана взял вторую жену, которая родила ему наследников. Звали ее Пнина – «жемчужина» в переводе с иврита.

У «жемчужины» оказался скверный характер. Она ревновала, должно быть, мужа, который отдавал предпочтение первой жене, выделял ей за столом лакомые порции, а потому насмехалась над Ханой:

– Была бы ты праведницей, Всевышний не лишил бы тебя детей.

Хана оставалась бесплодной, ибо «затворил Господь чрево ее», а Пнина рожала ребенка за ребенком; было у нее уже десять детей, и по утрам она дразнила соперницу:

– Отчего ты, Хана, не встаешь, чтобы умыть сыновей своих и проводить их в школу?

Дразнила к вечеру:

– Отчего ты, Хана, не идешь встречать сыновей своих, возвращающихся из школы?..


«ДАЙ ЖЕ МНЕ СЫНА...»

Эти события происходили на Земле Израиля в одиннадцатом веке до новой эры.

Каждый год Элькана и его жены ходили в Шило. Хана горячо молилась перед Скинией, «голоса ее не было слышно, только губы шевелились», и – по свидетельству агады – «произносила она в сердце своем»:

– Владыка Вселенной! Ты дал женщине глаза, чтобы видеть, уши – чтобы слышать, нос – чтобы обонять, рот – чтобы говорить, руки – чтобы работать, ноги – чтобы ходить… А эти груди, которые Ты поместил у моего сердца, зачем они? Разве не для того, чтобы кормить ими сына? Дай же мне сына, и я вскормлю его.

«Голоса ее не было слышно…» Из этого Талмуд выводит правило обращения к Богу: молиться следует, не повышая голоса, и – по примеру Ханы – проговаривать слова губами.

Хана первой назвала одно из имен Бога: Господь Цваот – Бог воинств (в русском переводе Саваоф), спрашивая в своих молитвах:

– К какому воинству принадлежу я? Если к небесному, то не должна умереть. Если к смертному, должна дать жизнь.

Умоляла:

– Господи! Из всего, что изготовлено на земле, пожалеешь ли ломоть хлеба для нищего?..

Ее ожидали разочарования с огорчениями, а Элькана утешал жену:

– Хана! Что ты плачешь и почему не ешь, отчего скорбит сердце твое? Я для тебя не лучше ли десяти сыновей?

Элькана предлагал жене смириться со своей судьбой и не понимал, должно быть, отчего скорбело сердце женщины, почему не отзывалась на такие лестные для нее слова: «Я для тебя не лучше ли десяти сыновей?»

Год за годом Хана была безутешна.

Год за годом упрашивала Бога, а Глас Извещающий возглашал раз за разом:

– Праведнику явиться в будущем, имя его – Шмуэль.

Многие женщины называли новорожденного – Шмуэль, а когда он подрастал и видели поступки его, то сожалели вокруг:

– И это – Шмуэль?.. Нет, это не Шмуэль.

Хана ходила с мужем в Шило, молилась перед Скинией и однажды выговорила такие слова: «Бог воинств! Если… дашь рабе Твоей потомство, то я передам его Тебе на все дни жизни его, и бритва не коснется головы его». Иначе говоря, Хана обещала, что ее сын станет назиром, будет находиться при Скинии и служить Богу.

В один из дней первосвященник Эли обратил внимание на женщину, чьи губы шевелились, но голоса не было слышно, и принял ее за пьяную, – а пьяным запрещено молится, тем более в святом месте.

Сказал Эли: «До каких пор будешь ты напиваться? Протрезвись от вина своего».

Ответила Хана со смирением: «Нет, господин мой, я скорбящая женщина. Вина и опьяняющих напитков не пила, а изливаю душу мою пред Господом».

Благословил ее Эли: «Иди с миром, и Бог Израиля исполнит твою просьбу».

Вернулись они домой, «познал Элькана жену свою… Забеременела Хана, родила сына и назвала его Шмуэль». Это имя означает: «Всевышний услышал», ибо «у Господа вымолила» она его.

Сказано неспроста: «Врата молитв порой открываются, порой они закрываются, но врата слез открыты всегда». Хана слезами и молитвами вымолила у Бога Шмуэля, будущего пророка, судью народа, который помажет на царство Шауля, первого царя Израиля, а затем и царя Давида (рассказ об этом впереди).

Из мидраша следует: в тот день, когда погиб богатырь Шимшон, судья в Израиле, в Небесах было решено: родится пророк, который освободит народ от идолопоклонства, возродит боевой дух для победы над врагом.

Шмуэль родился через шесть месяцев и несколько дней после начала беременности. Праведники нередко появляются на свет раньше срока, потому что Бог желает поскорее привести их на землю.

Элькана мог отменить обет жены, настоять на том, чтобы Шмуэль подрастал в доме родителей, но сказал он: «Делай, как хорошо в глазах твоих…», – это означало, что обещание будет исполнено.

Наступил день, когда Хана привела сына в Шило и напомнила первосвященнику: «Об этом ребенке молилась я, и исполнил Бог просьбу мою… Вверяю его Господу на все дни жизни».

В тот же день снизошел на Хану пророческий дар, предсказала она врагам Израиля печальный конец:


Не умножайте речей свысока и надменно…
Луки сильных ломаются,
а слабые препоясываются силой.
Сытые за хлеб нанимаются,
а голодные перестают (голодать).
Даже бесплодная может родить семерых,
а многодетная (станет) несчастной.
Господь умерщвляет и оживляет,
низводит в преисподнюю и поднимает…
Сокрушены будут враги Господа…


В тот же день первосвященник Эли благословил Элькану: «Даст тебе Господь потомство от этой жены – вместо (сына), который передан Господу». Потому не случайны слова Ханы: «Даже бесплодная может родить семерых, а многодетная (станет) несчастной».

Хана рожала сыновей и дочерей, а Пнина-насмешница хоронила своих детей. Остались у нее двое сыновей, попросила Пнина прощения у Ханы, та помолилась Богу, и Он отозвался: «Ради тебя, Хана, станут жить ее сыновья».

Но вот парадокс.

Праведник Элькана не допустил бы, чтобы Пнина унижала любимую его жену из дурных побуждений. Отсюда предположение: Пнина поступала так с единой целью – подвигнуть Хану к горячим молитвам, дабы Бог услышал просьбу бездетной женщины и «отворил ее чрево».

Почему же тогда умирали дети у Пнины, если руководили ею благие намерения? Достижение благовидной цели не должно сопровождаться насмешками и унижением – сделаем такой вывод.

В некоторых еврейских общинах бесплодные женщины говорят, обращаясь к Богу: «Владыка мира! Как услышал Ты молитву Ханы, так услышь и мою молитву».


«ПОЗВАЛ БОГ ШМУЭЛЯ…»

Три имени получает человек. Одно дают ему родители, другое – окружающие, третье имя приобретает он сам.

Вместе с первосвященником Эли служили в Шило Хофни и Пинхас, его сыновья; были они «люди негодные, не знали они Бога». Это не означает, что так происходило с первых дней их службы. Но со временем Хофни и Пинхас начали выказывать превосходство над теми, кто приходил молиться и совершать жертвоприношения, обращались с людьми грубо, без уважения.

Появлялся их посланец, брал мясо жертвы в неурочный момент, тем самым нарушая Закон. И если люди пытались возражать: «Вот воскурят нутряной жир, и бери себе, сколько твоя душа пожелает», посланец сыновей угрожал: «Сейчас давай, а иначе возьму силой».

Затем прошел слух, будто Хофни и Пинхас «ложатся с женщинами», которые оставались ночевать возле Скинии. Эли пытался увещевать сыновей: «Зачем вы делаете такие дела?», но они его не послушали.

Пришел к Эли пророк, «человек Божий», возвестил слова Господа: «Позорящие Меня будут посрамлены». А потому сыновья первосвященника умрут в один день, его потомки не смогут дожить до старости, первосвященство перейдет к другой династии (так оно и произойдет в будущем).

Имя «человека Божьего» в Танахе не названо; законоучители полагают – это был Элькана, обладавший пророческим даром. Он потратил немало усилий, привлекая народ в Шило, и не мог допустить, чтобы поведение Хофни и Пинхаса принизило святость того места, оттолкнуло народ от дома Господа.

Вот слова Бога, обращенные к Эли: «И не будет старика в доме твоем все дни». Талмуд подтверждает это: «Раба и Аббайе были из дома Эли. Раба занимался Торой и прожил сорок лет. Аббайе занимался Торой и добрыми делами, прожил шестьдесят лет».

«А Шмуэль служил пред лицом Господа…»

«Шмуэль подрастал и рос, был он хорош с Богом и с людьми». Первосвященник состарился, глаза его потускнели, юноша преданно ухаживал за ним, чистосердечный, разумный, наделенный душевными силами.

«Слово Бога было редко в те дни», но когда исполнилось Шмуэлю двадцать лет, произошло событие, повлиявшее на судьбу народа Израиля.

Случилось это ночью.

Шмуэль спал неподалеку от Эли, чтобы услышать призыв старого человека и прийти на помощь,

Дальнейшее требует не пересказа, а построчного цитирования Книги Шмуэля, драматических деталей ночного разговора.

«Позвал Бог Шмуэля, и сказал (Шмуэль): вот я!

Побежал он к Эли, и сказал: вот я, ты звал меня.

Но ответил (Эли): не звал я, ступай назад и ложись.

Пошел (Шмуэль) и лёг.

Опять позвал Бог Шмуэля. Встал Шмуэль, пошел к Эли и сказал: вот я, ты же звал меня.

Ответил ему (Эли): не звал я, сын мой, ступай назад и ложись.

А Шмуэль еще не знал Господа, не открывалось ему слово Господа.

Опять позвал Бог Шмуэля, в третий раз. Он встал, пошел к Эли и сказал: вот я, звал ты меня.

И понял Эли, что Бог зовет юношу.

Сказал Эли Шмуэлю: иди ложись, и если позовет тебя, отзовись: говори, Господь, ибо слушает слуга Твой.

Пошел Шмуэль, лёг на место свое.

Явился Господь, воззвал, как прежде: Шмуэль, Шмуэль!

И сказал Шмуэль: говори, ибо слушает слуга Твой…»


Слышу: меня зовут.
Голос в ночи звучит.
– Кто тут?
Молчит…

Снова зовут меня.
Голос в ночи суров.
Как же осмелюсь я
Ответить, что я готов?..

Авраам Шлионский, «Откровение».
Перевод Бориса Камянова


В ту ночь Шмуэль услышал слово Господа, предрекающее события подступающих времен: «Вот, свершу Я дело в Израиле, от которого у каждого, кто услышит о нем, зазвенит в ушах». И повторил приговор дому первосвященника Эли, не предотвратившего прегрешения сыновей, Хофни и Пинхаса.

Остаток ночи Шмуэль провел без сна.

Как пересказать престарелому учителю слова Бога, которые ранят его?

Эли тоже не спал.

Эли, быть может, надеялся на лучшее.

Первосвященник – он еще и отец: не поменял ли Бог свое решение? Не отменил ли приговор его сыновьям, и они останутся живы?

Настало утро.

«Позвал Эли Шмуэля и сказал: Шмуэль, сын мой!

Сказал тот: вот я!

Спросил: что за дело, о котором говорил Он тебе?..

Пересказал Шмуэль все слова, не утаил ничего.

И сказал (Эли): Господь сделает то, что хорошо в глазах Его».


«КОГО ПОШЛЮ Я?..»

«Явился Господь, воззвал, как прежде: Шмуэль, Шмуэль! И сказал Шмуэль: говори, ибо слушает слуга Твой…»

Бог призвал его, и Шмуэль повзрослел за одну ночь.

Дар пророчества пришел к нему.

Ответственность за судьбу народа легла на его плечи.

Что делает человека пророком? Чудесное рождение с помощью Божественного вмешательства? Голос, к нему обращенный? Вера народа в его пророческий дар?

Всё вместе?

Отвлечемся ненадолго от основной канвы повествования, поговорим о пророках и пророчествах.

Пророк на иврите – «нави», пророчество – «невуа». Рассматривая корни этого слова в семитских языках, исследователи предположили, что «нави» может означать также – возвещать, призывать, не исключено и понятие – призванный.

Бог открывал Свою волю с помощью того, кого избирал для этой цели. «К кому бы ни послал Я тебя, и всё, что прикажу Я тебе, ты скажешь». Поэтому пророка называли еще – посланец, вестник Бога, ибо, подобно ангелам, он передавал людям повеление Господа, Его остережение перед судьбоносными событиями, которые ожидали Израиль.

Пророк Иешаягу (Исайя): «И услышал я голос Господа, говорящего: кого пошлю Я, и кто пойдет для Нас? И сказал я: вот я, пошли меня».

Из мидраша следует, что Бог остерегал Иешаягу:

– Мои дети раздражительны и неуживчивы. Если ты согласен быть обиженным, даже побитым, можешь принять Мое поручение; если нет, лучше откажись.

Иешаягу принял поручение и стал пророком в Израиле.

Рабби Моше бен Маймон: «Никто из пророков не может пророчествовать, когда захочет. Они подготавливают себя внутренне, сидят радостные в одиночестве. Пророчество не нисходит на человека, пребывающего в печали или лени, но только в радости».

А также: «Если пророк дает волю своему гневу, пророческий дар покидает его».

Музыка возвышает человека, потому и попросил Элиша (Елисей) в ожидании слова Господа: «Приведите ко мне музыканта. И когда заиграл музыкант, была на нем (на Элише) рука Господа» – дух пророческий.

Период пророков Израиля – уникальное явление в истории человечества.

Пророк жил среди народа, не отрешаясь от забот повседневной жизни; он не обладал сверхъестественными возможностями, но пророчествовал лишь тогда, когда Бог желал этого. Пророк был «устами Всевышнего», обращаясь к народу не от своего имени: «Слушайте слово Господа, сказанное мне…», «Была на мне рука Его, увлек меня духом Своим…», «Слушайте это, старцы, внимайте все жители земли этой… Перескажите об этом детям вашим, а дети ваши – их детям, а дети тех – следующему поколению…»

Пророк воспринимал слова Бога в видениях или во снах; он видел их как бы через стекло, и четкость увиденного – «замутненность стекла» – зависела от духовного уровня пророка. Это могли быть конкретные поручения или иносказания, а то и загадки с намеками, которые следовало правильно расшифровать.

«Говорил Я пророкам и умножал Я видения, через пророков изъяснялся Я притчами».

Пророк Амос утверждал: «Ведь Господь Бог не делает ничего, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам. Лев зарычал – кто не содрогнется? Господь изрек – кто не станет пророчествовать?..» Пророк не соглашался порой с решением Бога, пытаясь молитвой отвратить бедствие, но не мог уклониться от передачи Божественного слова народу или правителям.

Повелел Бог Ионе: «Встань, иди в Ниневию, город великий, и пророчествуй о нем, ибо злодейство их дошло до меня». «И встал Иона, чтобы убежать в Таршиш от Господа…», – но уклониться от поручения не сумел.


И рек Господь: Пусть принесут
Пророку глиняный сосуд.
А он о камни разобьет
И крикнет: «Так погиб народ!»
Пусть крикнет, как грохочет буря!
Потом измученный, понуря
Главу тяжелую на грудь,
Без слез, без слов, угрюм, как тень,
Пойдет в обратный долгий путь…
Но бьет ваш час. И близок день.

Хаим Нахман Бялик, из стихотворения «Последнее слово», 1901 год. Перевод с идиша Самуила Маршака


Книга пророка Ирмиягу начинается так: «Слово Ирмиягу, сына Хилкиягу, из священнослужителей, которые в Анатоте, в земле Биньямина».

Анатот расположен неподалеку от Иерусалима, к северу-востоку от него, и вот слова Бога, которые услышал Ирмиягу:

«Прежде, чем вышел ты из утробы… Я посвятил тебя, пророком народов Я поставил тебя…»

Ответил он:

«Увы, Господи Боже, ведь я не умею говорить, ибо я еще подросток».

Но Господь был непреклонен:

«Не говори: "я подросток", а иди, к кому бы Я ни послал тебя, и всё то, что Я прикажу тебе, будешь говорить… Ведь Я поставил тебя ныне над народами и над царствами, чтобы искоренять и разбивать, уничтожать и разрушать, строить и насаждать».

Мидраш утверждает: Бог дал Ирмиягу (Иеремии) кубок с отравленным содержимым, повелел передать его народам, чтобы напились из него. Ирмиягу взял кубок и спросил:

– Кто будет пить первым?

Бог ответил:

– Иерусалим и другие города Иудеи.

И Ирмиягу проклял день своего рождения, в который родила его мать.

«Зачем вышел я из утробы? – сокрушался он в муках пророчества. – Чтобы видеть беду и горе, и чтобы закончились дни мои в поругании?..»

Это был пророк скорби, суровый обличитель пороков царей и народа: «Было слово Господне в сердце моем как огонь пылающий, заключенный в костях моих; извелся я, сдерживая его, и не мог более».

Ирмиягу пророчествовал в шестом веке до новой эры, предсказывая Божью кару – падение Иерусалима и разрушение Храма. Ему не верили, над ним насмехались, царь даже сжег свиток со словами пророка, ибо большинство народа считало: Бог не допустит, чтобы был уничтожен Его город, разорен Его Дом.

Пророка бросили в яму, «а в яме той не было воды, лишь тина; и погрузился Ирмиягу в тину». Но он повторял с риском для жизни, один против многих: «Так говорит Господь: обреченные на смерть пойдут на смерть‚ обреченные под меч пойдут под меч, и кто на голод – на голод, и кто в плен – в плен».

Навуходоносор захватил Иерусалим, разрушил Храм, угнал в Вавилон многих жителей Иудеи. Когда пленники проливали горькие слезы, Ирмиягу говорил им: «Небо и землю беру в свидетели: если бы раньше вы уронили хоть одну слезу, не изгнали бы вас с вашей земли».

И плач его, горестный плач пророка после катастрофы, которую он предсказывал: «Как одиноко сидит столица, (некогда) многолюдная, стала она подобна вдове… Плачет, плачет она в ночи, и слезы ее на щеках у нее… "Воззри, Господи, смотри, как я унижена!" Да не будет этого с вами, все проходящие мимо!»


И я хотел забыть, забыть в чужих краях
Народ мой, гибнущий в позоре и цепях.
Но я не мог уйти – вернулся я в неволю.
Огонь – в моей груди, огонь в моих костях…
И как мне удержать проклятье на устах?
Оно сожжет меня, но вырвется на волю!

Дмитрий Мережковский, из стихотворения
«Пророк Иеремия»


Повторим сказанное прежде: Бог открывал Свою волю с помощью того, кого Он избирал для этой цели.

В девятом веке до новой эры правил в Израильском царстве нечестивый Ахав; вместе с женой Иезавель он «поступал весьма мерзостно, следуя во всем идолам». Пророк Элиягу обличал царя, обличал и народ в поклонении идолам.

Когда Ахав и Иезавель, наглая и злобная, оклеветали и казнили Навота, местного жителя, чтобы обманным путем завладеть его виноградником, явился Элиягу к Ахаву, бросил ему в лицо гневные слова:

– Так сказал Господь: ты убил, а еще и наследуешь?

А затем предрек Ахаву и его жене скорую и позорную смерть:

– Так сказал Господь: за то, что псы лизали кровь Навота, будут лизать псы и твою кровь, твою тоже!.. Псы съедят Иезавель в долине Изреэльской…

Так оно и произошло: мятежники выбросили Иезавель из окна, и тело царицы растерзали бродячие псы. «Тот, Кто дает пророчество, заботится о его осуществлении».

Пророки не прислуживали царям или знатным лицам, жили, как правило, бедно, пробуждая совесть нарушителей Закона; потому и призывал Иоэль: «Рвите сердца ваши, а не одежды ваши…»

Пророки страдали, предсказывая бедствия, у них, как у каждого человека, надежды сменялись разочарованиями, радость – тоской и болью. Они жертвовали жизнью, осуждая правителей за угнетение бедных и беззащитных, обличали «развалившихся на постелях своих, и тех, которые едят жирных баранов… пьют вино чашами, натираются лучшими маслами и не болеют страданиями» других.

Каждый из пророков передавал повеление Всевышнего в присущей ему манере, их пророчества стилистически и эмоционально отличаются друг от друга.

Хаваккук: «Замыслил ты позорное для дома своего… Камень из стены вопиет и щепка деревянная отвечает ему!..»

Миха: «Сетовать буду и вопить, ходить буду нагой, как безумный, подниму вопль, как шакал, и плач, как страус…»

Ирмиягу: «Ляжем же в мерзость нашу, и позор наш покроет нас, ибо грешили мы против Господа, Бога нашего, мы и отцы наши…»

Малахи: «Вот придет день, пылающий как печь, станут все надменные и творящие преступление, как солома, и спалит их день грядущий…»

Иешаягу: «О, племя грешное, народ, обремененный беззаконием, семя злодеев, сыны испорченные!.. Беременны вы сеном, разродитесь соломой; дыхание ваше – огонь, который пожрет вас…»

У пророка Гошеа Бог не только грозит: «И будут они есть, но не насытятся, блудить будут, но не размножатся, ибо перестали они соблюдать пути Господа». Бог и утешает: «Станет в тот день… отзовусь Я небесам, а они отзовутся земле, а земля отзовется хлебу, и вину, и маслу, а они отзовутся Израилю».

Потому Гошеа произносил слова надежды: «Пойдем и возвратимся к Господу, ибо Он истерзал, Он и исцелит нас, Он поразил, Он и перевяжет». Слова надежды и у пророка Иоэля: «Не бойся земля, радуйся и веселись, ибо преумножит Господь деяния (добра)».

Рабби Моше бен Маймон – о пророке и пророчествах: «Мы подобны человеку среди темной ночи, над которым изредка сверкает молния. Среди нас есть некто, для кого молния сверкает снова и снова, чтобы он всегда был как бы среди неубывающего света. Ночь кажется ему днем…»

Пророки жили в разные исторические эпохи. Через них Бог обращался ко всему человечеству: «Как поступал ты, так поступят с тобой», обещая всем и каждому: «Обратитесь ко Мне, и вы будете жить».

Кого называли истинным пророком? Это определяли в зависимости от того, исполнялось ли его прорицание, ибо указал Бог: «Если скажет пророк именем Господа, но слово его не сбудется… это такое слово, которое не произносил Господь».

В разные времена появлялись лжепророки и предсказатели, колдуны и ворожеи, которые сообщали за деньги «вымыслы сердца». Обращения к ним запрещены народу Израиля, «чтобы не оскверниться ими», – они входят в перечень тех «мерзостей», которыми пользовались народы Ханаана.

Вот слова Бога: «Пророк, который дерзнет говорить именем Моим то, чего Я не повелел ему, и который будет говорить от имени богов иных, умереть должен такой пророк».

«А пророки – разве вечно живут они?..»

«Со времени разрушения Храма, – указано в Талмуде, – пророческий дар отнят у пророков и передан глупцам и детям».

Глупцы – по всей видимости, это волшебники и гадатели, которые вводят людей в заблуждение. Что касается детей, то существовал и существует обычай – предлагают ребенку прочитать стих из Библии, выученный им в этот день. В названном стихе стараются рассмотреть знамение или намек на волновавший вопрос.

Последние прорицания в Книге пророков принадлежат Малахи, их заключительные строки – о наступлении «конца дней», когда явится Элиягу, провозвестник пришествия Машиаха. Книга заканчивается такими словами: «Вот, Я посылаю к вам Элиягу-пророка перед наступлением дня Господа, великого и страшного».

На смену пророкам пришли мудрецы Израиля.


«БЫЛО ПОРАЖЕНИЕ ОЧЕНЬ ВЕЛИКОЕ…»

Вернемся к нашему повествованию.

Еще не зашло солнце первосвященника Эли, как взошло солнце Шмуэля. Ибо известно: «Прежде чем закатиться солнцу одного праведника, Господь зажигает солнце другого праведника».

«Вырос Шмуэль, и Бог был с ним, не уронил он (ни одно) из Его слов на землю. И знал весь Израиль от Дана до Беер-Шевы, что Шмуэль – верный пророк Бога».

Он обходил страну из города в город, из поселения в поселение, учил Торе и призывал к служению Всевышнему. Под влиянием Шмуэля происходило объединение колен Израиля, но снова грозная сила стала угрожать их существованию. Снова это были филистимляне.

События развивались стремительно, «и вышел Израиль навстречу филистимлянам на войну…»

Два лагеря встали друг против друга. Враги выставили хорошо обученную армию, сотни боевых колесниц; у израильтян вышли на войну десятки тысяч бойцов из разных колен, но не было у них военного опыта, не было хорошего вооружения.

«И потерпел Израиль поражение от филистимлян, которые поразили на поле боя около четырех тысяч человек».

Нечто подобное случилось во времена Иегошуа бин Нуна, когда израильтяне не сумели захватить город Ай. И если в том бою (как помнит читатель) они потеряли тридцать шесть воинов, на этот раз пало от рук врагов в сто раз больше.

Задумались старейшины: «Почему Бог поразил нас сегодня?..» И решили принести из Шило ковчег завета, чтобы вдохновил бойцов на поле боя, дал победу над врагом. Первосвященник Эли согласился на это, священнослужители понесли ковчег в лагерь, во главе их были Хофни и Пинхас, сыновья Эли.

Воины с воодушевлением встретили их. Крики ликования разнеслись на далекие расстояния; филистимляне услышали их и в страхе передавали друг другу: «Горе нам… Прибыл Бог в лагерь (израильтян)». Но они оказались испытанными бойцами, а потому подбадривали друг друга: «Будьте мужчинами, филистимляне, чтобы не служить нам евреям, как они служили нам. Будьте мужественными и сражайтесь».

В этом бою израильтяне снова потерпели поражение. «И убежали каждый в шатер свой, было поражение очень великое, пало из Израиля тридцать тысяч пеших» воинов.

Враги не только одержали победу, но захватили ковчег, убили Хофни и Пинхаса. Сбылись слова пророка, «человека Божьего»: сыновья первосвященника Эли умерли в один день.

Дальнейшие драматические события вновь требуют не пересказа, а цитирования Книги Шмуэля.

«Прибежал человек из колена Биньямина с поля боя, пришел в Шило в тот же день: одежды на нем разорваны, прах на голове его.

Пришел он, и вот Эли сидит на стуле у дороги в ожидании, ибо сердце его трепетало за ковчег Божий… А Эли было девяносто восемь лет; глаза его померкли, и не мог видеть он.

Сказал тот человек (первосвященнику) Эли: пришел я с поля боя… Бежал Израиль перед филистимлянами, поражение великое в народе, оба сына твои умерли, Хофни и Пинхас, ковчег Божий захвачен.

И было, когда упомянул он про Божий ковчег, упал (Эли) с сиденья навзничь, проломил свой затылок и умер, ибо стар был этот человек и тяжел».

Трагедии того дня на этом не закончились.

В тот же день пришли филистимляне и разрушили Шило (однако Скинию – до появления врага – перенесли в город Нов в наделе Иегуды).

В тот же день жена Пинхаса, сына Эли, родила мальчика и умерла от родов. Перед смертью она дала новорожденному имя Ихавод, что означает – бесславие, ибо враги захватили ковчег, умер первосвященник и погиб ее муж.

Сбылось предсказание Бога в ту ночь, когда Он впервые призвал Шмуэля: «Вот, свершу Я дело в Израиле, от которого у каждого, кто услышит о нем, зазвенит в ушах».

Через века возгласил Бог, предрекая разрушение Иерусалимского Храма: «Ступайте на место Мое в Шило… и посмотрите, что сделал Я с ним за злодеяния народа моего, Израиля». Агада связывает Шило с Таанит-Шило к востоку от Шхема; «таания» на иврите – оплакивание (при виде разрушенного святилища).

Первосвященник Эли судил Израиль сорок лет, а после тех событий Шмуэль стал шестнадцатым и последним судьей в Израиле.


«И СТАЛА ТЯЖЕЛОЙ РУКА БОГА…»

Филистимляне захватили ковчег завета и поместили его в Ашдоде, в храме Дагона, рядом со своим божеством.

Назавтра пришли горожане в храм и увидели Дагона, который лежал на полу, лицом вниз перед ковчегом. Поставили его на ноги, но на другой день Дагон вновь распростерся перед ковчегом, а голова и руки его, отсеченные от туловища, валялись на пороге храма.

Казалось бы, следовало задуматься над действиями Того, Кто это совершил, но голову и руки прикрепили к Дагону, вновь водрузили его на пьедестал, а горожане, как прежде, поклонились каменному идолу.

«И стала тяжелой рука Бога на жителях Ашдода».

Как же Он их наказал? Возомнивших о том, что их божество победило в сражении и взяло в плен ковчег завета Единого Бога? Из Книги Шмуэля известно и это: Господь «поразил их геморроем, Ашдод и окрестности его».

Чтобы избавиться от мучений, ковчег перенесли в Гат, другой город Филистии, но и там «поразил Он людей этого города от мала до велика, возник у них геморрой», у правителей и простых жителей.

Из Гата ковчег попал в Экрон, где жители начали страдать от тех же мучений, даже умирали при этом. Ковчег вынесли из Экрона в поле, но это не помогало, и возопил в страхе весь город: «Перенесли к нам ковчег Бога Израиля, чтобы умертвил Он нас и народ наш!»

Так продолжалось семь месяцев.

Паника была среди жителей, пока не посоветовали жрецы и маги: немедленно вернуть ковчег израильтянам, а с ним и подношения – «жертву за провинность».

Сказали жрецы и маги: «По числу князей филистимлян (пошлите) пять золотых шишек, (напоминающих) геморрой, и пять золотых мышей… Быть может, Он облегчит руку Свою над вами, над богами вашими и над землей вашей».

Наказание Бога коснулось Ашдода, Гата и Экрона, но если бы ковчег попал в Газу и Ашкелон, в тех городах случилось бы подобное. Поэтому филистимляне послали по пять подношений, от всех городов – так разъясняет мидраш.

Можно понять, почему там оказались золотые шишки, похожие на геморроидальные уплотнения; тем самым враги признавали, что Бог израильтян навел на них такие мучения. Но причем тут золотые мыши?

Из мидраша узнаём и об этом.

Дагон, почитаемый филистимлянами, считался богом зерновых культур, у которого идолопоклонники вымаливали хорошие урожаи (его имя образовано от слова «даган» – хлебные злаки). Но пока ковчег находился в Филистии, произошло невиданное прежде нашествие мышей, которые уничтожали урожаи зерновых, и Дагон оказался бессилен.

Более того! Когда филистимляне с трудом, из-за геморроя, отправляли естественные потребности, появлялись эти грызуны, бесстрашно нападали на людей и усугубляли их мучения.

Золотые мыши – признание филистимлян, что и мышей наслал на них «за провинность» Бог Израиля.

Что же было дальше?

Филистимляне взяли новую повозку и запрягли в нее двух дойных коров, которых не использовали еще для пахоты или перевозки грузов.

Поставили ковчег на повозку, поместили возле него ларец с подношениями, и разъяснили жрецы: если коровы сами, без возницы, пойдут в город Бейт Шемеш, значит Бог «сделал нам это великое зло; если нет – будем знать, что не Его рука поразила нас, случайно произошло это с нами».

У коров оставались в коровнике телята, к которым влекло их естественное чувство, но они повезли повозку по дороге в Бейт Шемеш, без понуканий и уговоров, «не свернули ни вправо, ни влево».

«А жители Бейт Шемеша жнут урожай пшеницы в долине; подняли глаза свои, увидели ковчег и обрадовались».

Прошло лишь семь месяцев после страшного поражения, когда погибли тридцать тысяч израильтян, враги захватили ковчег завета и разрушили Шило. Следовало осмыслить случившееся и покаяться, но старейшины и мудрецы, наставники того поколения, не призывали к духовному очищению; жизнь в еврейских поселениях протекала покойно, размеренно, будто ничего не произошло.

Мидраш приводит слова Всевышнего:

– Если у одного из сынов Израиля пропадет курица, он побежит за ней, чтобы возвратить в свой дом. Когда же Мой ковчег находился семь месяцев у филистимлян, им было безразлично, что с ним.

И еще одно, немаловажное.

Ковчег завета со скрижалями постоянно находился в Скинии, куда только раз в году, в Йом Кипур, мог зайти первосвященник. Бывали чрезвычайные обстоятельства, когда ковчег выносили из Скинии, но – по указанию Торы – его предварительно заворачивали в особые ткани, чтобы никто не мог увидеть.

Однако жители Бейт Шемеша окружили повозку, с любопытством разглядывали ковчег, даже – совсем уж невозможное – приоткрыли его крышку, просовывали внутрь руки. Нашлись и такие, что считали ковчег виновником поражения израильтян на поле боя, а потому насмехались над ним: «Как же ты позволил захватить себя в плен?..»

«И поразил Он людей Бейт Шемеша за то, что заглядывали в ковчег Господа, поразил в народе семьдесят человек…»

Талмуд уточняет: в Бейт Шемеше погибли семьдесят мудрецов и праведников, духовных наставников, ответственных за поведение жителей города.

Спустились с гор жители Кирьят Йеарим, принесли ковчег в свой город и поставили на возвышенном месте, в доме Авинадава, праведного человека (его имя означает в переводе «отец мой, творящий милость»).

Двадцать лет находился ковчег в этом городе, к северу от Иерусалима, но никто из его жителей не пострадал, потому что вели праведную жизнь.


«ДАЙ НАМ ЦАРЯ, ЧТОБЫ СУДИТЬ НАС»

А что же филистимляне?

После сокрушительной победы над Израилем они могли воспользоваться своим преимуществом, захватить обширные территории, взимая дань с побежденных, но этого не произошло. Быть может, мучения, которые они испытали, пока ковчег находился на их территории, навели страх на жителей Филистии, – это спасло евреев.

Жизнь постепенно налаживалась. Возрастало влияние Шмуэля, пророка и судьи Израиля, который призывал к служению Всевышнему. После встреч с ним израильтяне переставали соблюдать обычаи окрестных народов и поклоняться чужим божествам; изображения идолов уничтожали или отвозили к Мертвому морю и бросали в воду.

Шмуэль призывал: «Если вы всем сердцем возвращаетесь к Богу, удалите чужие божества из среды вашей». Через века после этого пророк Захария говорил от имени Господа: «Возвратитесь ко Мне… и Я возвращусь к вам».

Прошли годы.

Филистимляне освободились от страха прежних времен, вновь начали притеснять колена Израиля, проникая на их территории и облагая данью.

И было: призвал Шмуэль свой народ в город Мицпу в колене Биньямина – совершить общую молитву, но узнали о том правители Филистии, собрали войско и выступили на войну, чтобы одним ударом покончить с врагом.

«Устрашились сыны Израиля», не готовые в тот момент к сражению, попросили Шмуэля воззвать к Господу, чтобы спас от руки неприятеля. «Воззвал Шмуэль… и ответил ему Бог».

Когда вражеское войско приблизилось к городу, «загремел Господь громом великим на филистимлян… привел их в смятение, и потерпели они поражение от израильтян», которые преследовали их до того места, где некогда проиграли сражение. А земли, захваченные прежде врагом, вновь вошли в наделы колен Иегуды, Дана и Биньямина.

«Смирились филистимляне, не приходили больше в пределы Израиля, и была рука Господа на филистимлянах во все дни Шмуэля».

Наступил момент рассказать о судьбоносном событии, которое изменило еврейскую историю на ближайшее тысячелетие. Повествование об этом начинается такими словами: «И было, когда состарился Шмуэль, то поставил своих сыновей судьями над Израилем».

Старшего его сына звали Иоэль, младшего – Авия, и судили они народ в Беер-Шеве. Шмуэль, по всей видимости, надеялся, что сыновья станут его преемниками, но они не последовали примеру отца – брали подношения и выносили несправедливые приговоры.

«Горе поколению, которое судит своих судей», однако Талмуд встает на защиту Иоэля и Авия: «Ошибается тот, кто считает, что сыновья Шмуэля согрешили». Современники ожидали от них такого же бескорыстного служения народу, каким отличался их отец, поэтому придирчиво оценивали сыновей, осуждали за самую малую провинность, даже в тех случаях, когда им по закону полагалось приношение.

Законоучители полагают, что сыновья Шмуэля признали свои ошибки, а праведник Иоэль впоследствии стал пророком.

«В те дни не было царя в Израиле…»

Старейшины народа пришли в Раму, где жил Шмуэль, сказали ему: «Вот, ты состарился, а сыновья твои не пошли твоим путем; теперь поставь над нами царя, чтобы судить нас, как у всех народов».

Старейшины, должно быть, опасались, что филистимляне – грозная, хорошо организованная сила – оправятся от поражения и вновь выступят против евреев, рассеянных по всей стране. У израильтян отсутствовало постоянное войско с боевой выучкой; бойцы собирались в отряды в случае опасности, возвращаясь затем к повседневным работам, – с надеждой на помощь Всевышнего, без которой не смогут отразить вторжение опытного врага.

Существовали опасения, что сыновья Шмуэля – после смерти отца – не сумеют своей молитвой призвать Бога, а потому потребуется сильное войско под единым командованием и централизованная власть, способная объединить колена Израиля в единое государство.

«Дай нам царя, чтобы судить нас».

Вопросил Шмуэль Бога, и Он ответил пророку: «Послушай голоса народа во всем, что скажут тебе, ибо не от тебя отвратились они, а от Меня отвратились они, чтобы не царствовал над ними».

Такое уже происходило во времена судей. Сказали израильтяне Гидону: «Правь нами и ты, и сын твой, и сын сына твоего, ибо ты спас нас от руки мидян». Но он ответил: «Не буду я править вами, и сын мой не будет править вами – Бог будет править вами».

Шмуэль попытался отговорить старейшин, а потому сообщил им «закон царя, который воцарится над вами».

Царь заберет сыновей народа, сделает из них воинов, «и они побегут перед колесницей его»;

заставит работать на его полях, изготавливать оружие для войска, а девушки и женщины будут выпекать хлеб, готовить кушанья и составлять благовонные смеси для царского двора;

царь отнимет у израильтян лучшие их поля, сады, виноградники, оливковые рощи и отдаст слугам своим;

все обратятся в подданных царя, в его рабов, которыми станет распоряжаться по своему усмотрению.

«И возопите в тот день из-за царя вашего, которого вы избрали себе, и не ответит вам Господь в тот день».

Но снова сказали старейшины: «Нет, только царь будет над нами. Станем и мы как все народы. Чтобы управлял нами наш царь… вёл наши войны».

И повелел Бог Шмуэлю: «Поставь им царя».

Что к этому добавить?

Задолго до описываемых событий – еще в пустыне – Моше записал по указанию Бога:

«Когда придешь ты в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, овладеешь ею, поселишься в ней и скажешь: "Поставлю я над собою царя, подобно всем народам, что вокруг меня", то поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой. Из среды братьев твоих поставь над собою царя; не поставь над собой чужеземца, который не брат тебе».


«ЗАВТРА, В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ…»

И повелел Бог Шмуэлю: «Поставь им царя».

В городе Гива – в наделе колена Биньямина – жил Киш бен Авиэль, а у него был сын Шауль (Саул), один из отважных воинов малочисленного колена Израиля. Это их называли с почтением: «люди воинственные, натягивающие луки», «правой и левой рукой бросающие камни», «каждый из них бросит камень в волос и не промахнется».

Шауль отличался скромностью, благородством души, богатырским сложением, «не было никого из израильтян красивее его».

В один из дней недосчитались в семье нескольких ослиц, и Киш попросил сына их отыскать. Шауль вместе со слугой отправился на поиски; они прошли немалые расстояния, но ослиц нигде не было. Шауль хотел уже вернуться домой, но слуга вспомнил, что в соседнем городе находится ясновидец, человек Божий, который может указать, как отыскать пропажу.

«Поднялись они в город… и вот Шмуэль выходит навстречу им».

За день до этого Бог сказал Шмуэлю: «Завтра, в это же время, пошлю к тебе человека из земли Биньямина; помажешь ты его в правители Израиля, народа Моего, спасет он народ Мой от руки филистимлян».

И Шмуэль помазал Шауля на царство.

Имя Шауль – в буквальном переводе означает «выпрошенный»: не потому ли, что первый царь Израиля был «выпрошен» народом у Бога? Шауль не помышлял о том, что возглавит народ; отсюда и поговорка: «Пошел искать ослиц, а нашел царство».

Шмуэль помазал Шауля на царство, снизошел на него дух Божий, он начал пророчествовать, а люди вокруг удивлялись, не догадываясь о случившемся: «Что случилось с сыном Киша? Неужели и Шауль в пророках?» (Эти слова тоже стали поговоркой: «Неужели и Шауль в пророках?»)

Чтобы народ не сомневался в выборе царя, Шмуэль призвал всех в город Мицпу, и там бросили жребий на двенадцать колен.

Выпал жребий на колено Биньямина.

Бросили жребий на семейства в колене Биньямина – выпал он на Шауля, сына Киша.

Искали его и не могли обнаружить, потому что Шауль спрятался в укромном месте. А когда нашли, «встал он среди народа, был на голову выше» каждого, и воскликнули все: «Да живет царь!»

Нашлись, однако, «негодные люди», что отнеслись к Шаулю с небрежением: «Неужели спасет нас этот?» За оскорбление царя полагалось жестокое наказание, но Шауль этого не сделал, – вернулся в свой дом, к полевым работам: время его подвигов еще не наступило.

И вот первое испытание первого царя Израиля.

К востоку от реки Иордан жили – как известно читателю – колена Реувена, Гада и половина колена Менаше.

Поднялся на них Нахаш из аммонитян, кочевых скотоводов, с огромным войском осадил город Явеш в горном районе Заиорданья («нахаш» в переводе с иврита – змея).

Жители города не могли противостоять многочисленному врагу, а потому предложили заключить союз и выплатить дань. Но Нахаш выдвинул унизительное условие: заключит союз лишь после того, как выколет каждому жителю правый глаз. «И сделаю это позором для всего Израиля».

Старейшины города попросили отсрочку на семь дней, чтобы отправить посланников ко всем коленам, «и если никто не поможет нам, выйдем мы к тебе». Нахаш – наперекор здравому смыслу – согласился на это, ибо был уверен в своих силах и рассчитывал после падения Явеша захватить всё Заиорданье.

Посланники осажденного города пришли в Гиву, поведали о своей беде, и «поднял весь народ вопль». Пришел с полевых работ Шауль со своими волами, пересказали ему слова посланцев, «и снизошел на Шауля дух Божий… воспылал гнев его».

Взял он двух волов, рассек на части и отправил во все колена Израиля: «Кто не пойдет (на войну) за Шаулем и за Шмуэлем, так будет сделано с волами его».

Вышли на войну все, как один, собрались неподалеку от осажденного города триста тридцать тысяч человек. Начинался последний день отсрочки, и Шауль велел передать жителям Явеша: «Завтра, когда пригреет солнце, придет к вам спасение».

Он разделил бойцов на три отряда, под прикрытием ночной темноты они ворвались в лагерь аммонитян, поразили врага, а оставшиеся в живых рассеялись по одному, так что «не осталось из них и двоих вместе».

О судьбе царя Аммона Книга Шмуэля умалчивает, однако историк Иосиф Флавий уточняет: Нахаш был убит в бою.

Победители вспомнили о «негодных людях», которые отзывались с небрежением о царе, предложили их наказать, но Шауль ответил на это: «Никто не будет предан смерти в этот день, ибо сегодня совершил Господь спасение в Израиле».

После победы все отправились в Гилгал, первую стоянку евреев на этой земле, подтвердили – теперь уже с полным основанием – право Шауля на царство, «и очень радовался там Шауль, (радовались) все люди Израиля».


ЦАРСТВО БОГА ИЛИ ЦАРСТВО ЧЕЛОВЕКА?

Избрание царя изменило историю народа.

Начался многолетний период монархического правления и сопутствующий ему вопрос: царство Бога или царство человека?

До этого были патриархи – Авраам, Ицхак, Яаков.

Затем Моше – величайший пророк, предводитель народа в пустыне.

Потом – Иегошуа бин Нун и судьи.

Помазав на царство Шауля, Шмуэль стал последним судьей Израиля. Народ сделал выбор, и наступила эпоха царствования человека, который способен ошибаться.

Шмуэль этого опасался, потому и предостерегал израильтян в Гилгале: «Только не отступайте от Бога, служите Ему всем сердцем вашим… А если будете творить зло, и вы и царь ваш погибнете».

Столицей Шауля стал город Гива к северу от Иерусалима.

Первый царь Израиля отстроил и укрепил его, город стали называть Гиват Шауль – Возвышенность Шауля.

После победы над аммонитянами Шауль отобрал три тысячи опытных воинов – «людей войны», зародыш постоянной армии, разделил их на три равных отряда. Двумя из них он командовал сам, во главе третьего отряда поставил Ионатана, своего старшего сына.

Воинам Шауля предстояло сдерживать натиск филистимлян, которые продвигались с побережья вглубь страны, строили укрепления на захваченных землях, размещали там гарнизоны, собирали дань с окрестных жителей.

Филистимляне – как и в прежние времена – не позволяли коленам Израиля приобретать железо, пригодное для выделки оружия, запрещали даже кузнечные работы, и приходилось отправляться в Филистию, чтобы за немалые деньги купить или починить сельскохозяйственный инвентарь, выковать «заступ свой, и топор свой, и мотыгу свою».

Ионатан, сын Шауля, был молод и отважен. Его отряд напал на укрепление филистимлян возле царской столицы, и те бежали.

Это был вызов врагу.

Столкновение стало неизбежным.

Поднялись на войну филистимляне – верховые, пешие и на колесницах, «и укрывался от них народ в пещерах, ущельях, зарослях и скалах…».

Шауль протрубил в шофар, созывая воинов. Его призыв передавали из города в город, из надела в надел; вновь собрались израильтяне в Гилгале, но оружия у них было немного.

Пророк Шмуэль потребовал, чтобы его ожидали семь дней; затем он придет в Гилгал, принесет жертвы и обратится с молитвой к Господу, испрашивая победу над врагом.

Шауль ждал в бездействии, ничего не предпринимая, воины начали расходиться по домам; в начале седьмого дня он сам принес жертву, нарушив повеление пророка. И Шмуэль объявил ему от имени Бога, что царствование Шауля будет недолговечным.

Это было первое предупреждение Шаулю, сыну Киша, за ним последует второе с трагическими последствиями.

Ионатан снова проявил храбрость и смекалку: взял с собой юношу-оруженосца и, никого не уведомив об этом, решил напасть на филистимлян.

Передовой пост врага располагался на крутой скале, тайно подняться на нее было почти невозможно, и потому солдаты на ее вершине чувствовали себя в безопасности.

Ионатан с оруженосцем подошли к подножию скалы, и сказал он: «Быть может, Господь поможет нам, ибо нет для Него разницы – спасать большим или малым» количеством воинов. Ответил юноша-оруженосец, чье имя не сохранилось в истории народа: «Действуй... А я буду с тобой».

Известно со слов законоучителей: «Если перед тобой две тропы, иди по той, к которой склонится твое сердце». И Ионатан выбрал свою «тропу» – открыто подойти к врагу.

«Скажут они нам: "Не двигайтесь, пока не подойдем к вам…", тогда не поднимемся к ним. Скажут: "Поднимайтесь к нам", и мы поднимемся, ибо предал их Господь в наши руки».

Ионатан рассчитал правильно. Если несколько филистимлян спустятся вниз, можно справиться с ними, но не удастся вскарабкаться затем по крутому склону под стрелами врага. Единственная надежда на победу – самим подняться наверх.

Увидели их филистимляне с вершины скалы, ухмыльнулись, должно быть, с небрежением: «Вот евреи вылезают из нор, в которых они прятались», и закричали: «Поднимайтесь к нам!»

Ионатан и его оруженосец подошли вплотную к отвесной скале, чтобы сверху их могли увидеть лишь в самый последний момент, вскарабкались на вершину, цепляясь за выступы, неожиданно напали на врагов. Сражение было коротким, «падали они перед Ионатаном, а оруженосец добивал их за ним», – так они уничтожили передовой пост, около двадцати человек.

Шум сражения, крики поверженных вызвали замешательство, панику и беспорядочное бегство из ближайшего вражеского лагеря. Шауль со своими воинами преследовал врага, а чтобы не останавливаться даже на миг, повелел под угрозой смерти: «Проклят человек, который будет есть хлеб до вечера, пока не отомщу я врагам моим». Никто не брал в рот даже кусочка хлеба, и воины Израиля «поразили в этот день филистимлян».

Ионатан не знал о повелении отца и съел в лесу малую толику меда, чтобы преодолеть усталость. Когда стало это известно, сказал он: «Вот, я готов умереть».

Но за него заступился весь народ: «Ионатан ли умрет, который совершил великое спасение Израиля? Не бывать этому!.. Спас народ Ионатана, и он не умер».


«НЕ БЫТЬ ТЕБЕ ЦАРЕМ НАД ИЗРАИЛЕМ»

После победы над филистимлянами «Шауль укрепил царскую власть над Израилем». Это был решительный воин и прекрасный руководитель; прошли времена, когда «каждый делал то, что было правильным в его глазах».

При нем начали собирать налоги с жителей страны для содержания и вооружения постоянной армии, во главе которой Шауль поставил Авнера, своего двоюродного брата. При нем же установили порядок призыва мужчин, обязанных присоединяться к армии во время войны, «и когда видел Шауль какого-либо человека, сильного и мужественного, он брал его» в свои отряды.

Шауль воевал с Моавом, Аммоном, Эдомом и другими народами Заиорданья, отстаивая и укрепляя границы своего государства, – повсюду ему сопутствовала победа. И в то же время царь оставался скромным, приветливым, без зазнайства и высокомерия; он не окружал себя роскошью и многочисленными слугами, помогал нуждающимся, требовал соблюдения законов Торы.

Пророк Шмуэль сказал Шаулю: «Послушай слова Бога… Иди и порази Амалека, истреби всё, что у него; не щади его и предай смерти от мужчины до женщины, от ребенка до младенца, от быка до ягненка, от верблюда до осла».

Амалек был злейшим врагом Израиля.

Это он, «подобно разбойнику, поджидал Израиль на большой дороге, словно рой пчелиный или пиявка, жаждущая крови»; это он, «подобно мухе, которая норовит усесться на гнойник, высматривал слабые стороны сынов Израиля, чтобы поразить их».

Когда евреи вышли из Египта и переправились через Красное море, Амалек напал на них во главе своего войска (тогда-то Иегошуа бин Нун и «ослабил Амалека и народ его силой меча»).

По сей день читают в синагогах строки из Торы: «Помни, что сделал тебе Амалек на пути, когда выходили вы из Египта. Как встретил он тебя на пути и перебил позади тебя всех ослабевших, а ты был изнурен и утомлен, и не побоялся он Бога… Сотри память об Амалеке из поднебесной, не забудь». По сей день читают: «Война у Господа с Амалеком из рода в род».

Амалек внес в мир ненавистническую идею уничтожения еврейского народа, которой заразил многих и многих в последующих поколениях, – так полагают законоучители Израиля.

Амалек – «да истлеет имя его и память о нем!» – понятие вневременное, нарицательное имя всякого ненавистника Израиля, жаждущего его гибели. «Престол Бога не упрочится окончательно, пока семя Амалека, воплощение злобы и преступления, не будет искоренено навсегда».

Амалекитяне, потомки Амалека – кочевое скотоводческое племя на Синайском полуострове – неоднократно вторгались на территории израильских колен, грабили поселения и угоняли скот.

И когда Шмуэль передал повеление Бога: «Иди и порази Амалека…», собрались по призыву Шауля более двухсот тысяч воинов Израиля, разгромили врага и захватили Агага, их царя.

После победы Шауль прекратил преследование амалекитян, оставшихся в живых, не истребил захваченный скот, который стал добычей победителей, и даровал жизнь Агагу (даже полагают, велел привести к нему наложницу из его племени).

Шауль не выполнил полностью повеление Бога, и сказал Господь пророку Шмуэлю: «Пожалел Я, что поставил Шауля царем, ибо он отвратился от Меня и слова Мои не исполнил».

Всю ночь скорбел Шмуэль и «взывал к Богу», умоляя отменить суровый приговор. Возможно, он опасался, что объединенное государство распадется на отдельные колена, которые вновь попадут в зависимость от соседних народов, – Бог не отменил свое решение.

Встал Шмуэль рано утром, пришел в лагерь к Шаулю, спросил: «Что за блеяние овец в ушах моих и мычание крупного скота, которое я слышу?»

Ответил Шауль: «От Амалека пригнали их… чтобы принести жертвы Богу».

Сказал Шмуэль: «Неужели жертвы всесожжения столь же желанны Господу, как послушание Его голосу?»

Пророк обязан, не откладывая, передать слово Бога, каким бы суровым ни был приговор. Наступил решительный момент, и заявил Шмуэль: «Поведаю тебе то, что сказал мне Господь этой ночью».

Ответил Шауль: «Говори».

«За то, что отверг ты слово Господа, отверг Он тебя, не быть тебе царем над Израилем».

Взмолился Шауль: «Прости грех мой…», но было уже поздно.

Это было второе, и последнее, предупреждение Шаулю. С этого момента он начал опасаться появления претендента на царство, – тогда и появился Давид, сын Ишая (рассказ о нем начинается в следующей части).

Сказал Шмуэль Агагу: «Как меч твой лишал женщин их сыновей, так мать твоя лишится сына», – и своей рукой убил царя амалекитян. «Не видел больше Шмуэль Шауля до дня своей смерти, печалился Шмуэль о Шауле».


Царь не убил Агага. Пожалел?
(«Тень смерти отошла», – подумал
                                                обреченный.)
Великодушие? Куда там! Отупение от крови…
А ведь какой силач! Но сильным людям
                                                в чем-то
порою свойственно великодушие на час…
Шли беды по пятам. Царь – первым, вероятно,
из венценосцев в полной мере понял,
что значит одиночество на троне…

Хаим Гури, из стихотворения «Корона»,
перевод Михаила Генделева


Дети Агага погибли в той войне, повествует мидраш, и если бы Шауль не пощадил его, не разрешил привести к Агагу наложницу, у того не было бы продолжения рода. Потомком Агага-амалекитянина стал злодей Аман, который подговаривал персидского царя Ахашвероша уничтожить еврейский народ.

К этой истории применима давняя еврейская мудрость: «Милосердный к злодеям – злодей для милосердных», ибо злодей, которого пощадили, проявит к милосердным свое зло.

Замысел Амана не осуществился, потому и существует ежегодный праздник Пурим, в память избавления от опасности. Самое время обнародовать и еврейскую пословицу: «Как много вокруг Аманов – и лишь один Пурим».


Добавления к третьей части

1

Элькана предлагал жене смириться со своей судьбой и не понимал, должно быть, отчего скорбело сердце Ханы…

Не было покоя в доме Эльканы, не стало у него доступа к сердцу любимой жены, – процитируем отрывок из рассказа Шмуэля Агнона на схожую тему (сборник «Огонь и деревья», 1962 год; перевод Зои Копельман).

«В один из дней я заметил, что в Небесах не прислушиваются к моим словам, не выполняют мои просьбы, и сожалел об этом.

С тем же огорчением увидел я, что… жители соседних городов не прислушиваются к моим словам, жители моего города, даже домочадцы мои.

Задумался над этим и не сдвинулся с места, пока не вернул себе сердце жены своей.

И когда жена моя прислушалась к моим словам и стала выполнять мои просьбы, так же поступил сын мой. А когда сын мой начал выполнять мои просьбы, так же поступили мои домочадцы. А когда домочадцы прислушались к моим словам, так же поступили жители моего города, жители окрестных городов и всей страны.

А когда прислушались к моим словам по всей стране, прислушались ко мне и в Небесах».


2

Хана оставалась бесплодной, ибо "затворил Господь чрево ее", а Пнина рожала ребенка за ребенком…

Тема бесплодия не раз повторяется в книгах Танаха.

Бездетная изливает горе словом неслышимым: «Глаза мои – родники слез. Опадает цвет. Не проклевывается завязь…» Плачет и умоляет в сердце своем: «За что мне чрево бесплодное и груди иссохшие? Нет жизни для меня, ибо бездетный приравнен к мертвому…»

Сарра, жена праотца Авраама, вошла в такой возраст, когда «перестало быть у Сарры обычное у женщин». В один из дней Бог пообещал, что у нее родится сын, но Сарра рассмеялась: «Возможно ли, чтобы, одряхлев, я помолодела? Да и господин мой стар!»

Однако через год, когда ей исполнилось девяносто лет, Сарра родила мальчика, и дали ему имя Ицхак, от слова на иврите «цхок» – смех.

Ривка, жена Ицхака, ожидала ребенка двадцать лет. «Молился Ицхак Богу о жене своей, потому что была бездетна; Бог ответил ему, и зачала Ривка, жена его».

Рахель, жена Яакова, просила мужа: «Дай мне детей! А если нет – мертва я…» Многие годы она молила Бога, «услышал ее Всесильный и отворил чрево ее».

Упомянем еще мать богатыря Шимшона, которой ангел сказал: «Вот, ты бесплодна и не рожала, но станешь беременной и родишь сына», – о ней читателю уже известно.


3

«Врата молитв порой открываются, порой они закрываются, но врата слез открыты всегда…»

Говорил рабби Яаков Ицхак, Ясновидец из Люблина:

– Невозможно сказать человеку, каким путем ему надлежит идти к Богу. Ибо один путь, ведущий к Нему, – путь изучения Торы, другой – вознесения молитв, третий – милосердных деяний, четвертый – путь воздержания и поста, пятый – вкушения пищи. Каждый должен определить, к чему влечет его сердце, чтобы затем, отбросив всякие сомнения, встать на этот путь.

И он же, Ясновидец из Люблина, сказал:

– Что бы это был за Бог, если бы предлагал единственный путь служения Ему.

Вторил этому Мартин Бубер:

– Господь не говорит: «Этот путь ведет ко мне, а тот – нет». Он говорит: «Всё, что ты делаешь, может оказаться путем ко Мне, если только твои деяния ведут тебя ко Мне». Но что может и что должен делать человек, открывается лишь ему.

Странное, на первый взгляд, добавление.

Раввин Адин Штейнзальц (из книги «Контуры Талмуда»): «Мудрецы опасались, что чрезмерное благочестие может обратиться в ханжество и притворство, как у той легендарной "праведницы", что "отдавалась за яблоки, которые потом раздавала больным"».


4

Вместе с Эли служили в Шило его сыновья Хофни и Пинхас, «люди негодные…»

К первосвященнику Эли, пророку и судье Израиля, приходили многие за советом и благословением. Сыновья не пошли по пути отца, и вот притча давних времен – к разъяснению и пониманию.

Шел человек по пустыне под палящим солнцем.

Усталый. Голодный. Жаждущий.

Увидел, наконец, дерево, плоды которого сладки, тень густа, струился ручей у корней его.

Сидел человек в тени дерева, вкушал его плоды, пил воду из ручья. Когда же собрался уходить, сказал он:

– Дерево, дерево, как благословить тебя? Пожелать сладости твоим плодам? Они и без того сладки. Пожелать густоты твоей тени? Она и без того густа. Чтобы ручей струился у твоих корней? Он и без того струится.

Благословил человек дерево такими словами:

– Да будет воля Господа, чтобы все побеги твои были подобны тебе!


5

Всю ночь скорбел Шмуэль и «взывал к Богу», умоляя отменить суровый приговор...

Пророк Шмуэль неоднократно упрашивал Бога помиловать народ Израиля; в засуху, после его просьбы, Бог давал дождь, – по сей день в молитвах о дожде принято упоминать имя Шмуэля.

Он говорил: «Господин всех миров! Разве Ты требуешь от человека еще чего-нибудь, если он уже сказал: ”Согрешил я”? А ведь сыновья Израиля говорят пред Тобой: ”Согрешили мы”. Разве Ты не простишь им?»

В истории народа было немало заступников; праотец Яаков, один из них, просил: «Господи, сотвори расстояние между бедами. Если случатся несчастья с народом Израиля в изгнании, пусть одна беда будет дальше от другой».

Рабби Леви Ицхак из Бердичева, цадик восемнадцатого века, обращался к Богу с мольбой и требованиями‚ даже с негодующими возгласами. «Если евреи не всегда исполняют волю Всевышнего подобно ангелам, их можно оправдать тем, что они постоянно озабочены своим пропитанием».

А рабби Лейб из Шполы, по прозвищу Шпольский дедушка, упрашивал Бога: «Не думай о грехах людей, молю Тебя, подумай об их добрых делах. Их меньше, я согласен, но не так-то легко быть хорошим человеком в этом мире. Прошу Тебя: не будь жесток со своими детьми; как ни редка их доброта, она должна Тебя удивлять».


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее