Об авторе История
ПО СТОПАМ "ВЕЧНОГО ЖИДА"

Часть седьмая


ПО ПУТЯМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Читатель уже познакомился с законоучителями разных веков, с долгожителями и вечножителями еврейского мира, каждый из которых, сколько бы он ни прожил, прошел через отпущенные ему годы в соответствии с законами иудаизма, традициями и вековыми обычаями народа.

Два с половиной года спорили между собой сторонники школы Шаммая и школы Гиллеля. Первые говорили: "Лучше бы человеку не быть созданным, чем быть созданным", а вторые возражали: "Человеку лучше, что он сотворен, чем если бы он не был сотворен".

Подсчитали голоса "за" и "против" и решили: "Было бы лучше, если бы человека не создавали, но теперь, когда он уже существует, пусть обдумает свои действия".


"ЮНОШИ, ВОЗЬМИТЕ НАС В ЖЕНЫ!"

Во времена Второго Иерусалимского Храма – в пятнадцатый день месяца ав по еврейскому календарю – на Земле Израиля праздновали начало сбора винограда.

Иерусалимские девушки надевали в тот день белые платья‚ которые они брали на время у своих подруг. Даже девушки из богатых семей не надевали свои платья, но непременно брали их у других, чтобы бедные не стыдились одалживать наряды на праздник. Все брали платья друг у друга‚ и никто поэтому не стыдился.

Они выходили в виноградники‚ водили хороводы на виду у юношей и пели им: "Откройте глаза и присмотритесь хорошенько‚ кого вы выбираете в жены". Красивые девушки пели: "Юноши‚ обращайте внимание на красоту‚ ибо в этом достоинство женщины". Девушки из именитых семей пели: "Юноши‚ обращайте внимание на семью: назначение женщины – воспитывать детей". А некрасивые пели: "Юноши‚ возьмите нас в жены по велению Всевышнего! Чего недостает нам в красоте‚ то вы дополните украшениями".

Но‚ как уверяли очевидцы‚ в Иерусалиме не было некрасивых девушек.

Утверждали опытные люди: "Если у невесты глаза нехороши, следует искать телесный изъян; если хороши – искать не надо". И еще говорили: "Не в обычае дочерей Израиля крикливость, зубоскальство и бесстыдное поведение".


Из "Песни песней" царя Шломо (перевод с иврита Абрама Эфроса):


Воскликнул друг мой
и молвил мне:
"Встань,
подруга моя, прекрасная моя,
и иди!
Ибо вот зима
прошла,
дождь
миновал,
пронесся.
Цветы
на земле показались,
время песен
настало,
и голос горлицы
слышен в стране нашей…
Встань,
подруга моя, прекрасная моя,
и иди!.."
Я – другу моему принадлежу,
а друг мой – мне…


"ПРЕКРАСНА, КАК СЕРНА!"

Тысячи лет назад по улицам Иерусалима проходили торжественные свадебные процессии‚ и жители выходили навстречу, – это считалось религиозной обязанностью.

На жениха и невесту надевали золоченые короны; невесту несли на роскошных носилках‚ а по пути процессии разливали вина и оливковое масло‚ рассыпали орехи и сушеные зерна. Известен случай‚ когда царь Агриппа уступил дорогу свадебной процессии, сказав при этом: "Я ношу корону всегда. Уступлю же теперь тому‚ кто надевает ее один только раз".

Предание уверяет: когда житель Иерусалима брал в жены девушку из другого поселения на Земле Израиля, ее родители давали в приданое золото по весу невесты. Когда житель одного из поселений брал девушку из Иерусалима, он давал золото ее родителям, тоже по весу невесты. Если рождался сын, сажали кедровое дерево, появлялась на свет девочка – сажали акацию. Дети из разных семей вырастали, женились, и из этих деревьев изготавливали шесты для хупы – свадебного балдахина.

Свадьба продолжалась семь дней. Гости пели, танцевали, восхваляли невесту: "Она не красилась‚ не румянилась‚ не пудрилась‚ а прекрасна‚ как серна!"

Одни мудрецы считали‚ что следует восхвалять лишь хорошие качества невесты‚ а про плохие можно умолчать‚ ибо обманывать нельзя даже в самые торжественные моменты. Но другие утверждали‚ что в день свадьбы надо приписывать невесте всевозможные достоинства‚ даже если их нет на самом деле.

На этот счет существует спор, и вот он. Сторонники школы Шаммая говорили:

– Какова невеста, таковы и слова.

Им возражали сторонники школы Гиллеля:

– Следует возглашать: "Невеста красива и миловидна".

– А если она хромая или слепая, тоже говорить: "Красива и миловидна"? Ведь Тора указывает: "Неправды избегай".

Отвечали сторонники школы Гиллеля:

– Если кто-то купил плохой товар на рынке, хвалим мы при нем покупку или ругаем? Конечно, хвалим.

Отсюда мудрецы заключили:

– Пусть мнение человека всегда будет приятно людям.

Рабби Аха поднимал невесту на плечи и танцевал с ней во время свадьбы. Спросили его: "Можно ли и нам танцевать с невестой на плечах?" Ответил им: "Если она для вас всё равно, что полено, то можно, а иначе – нельзя".



"НЕ ОЖИДАЙ ОТ НЕГО НЕВОЗМОЖНОГО"

Спрашивали: "Чем занимается Господь после шести дней творения?" Им отвечали: "Сидит на Престоле и мастерит лестницы. И по этим лестницам Он возвышает одних и понижает других по их земным делам. А еще Господь соединяет пары для будущей семейной жизни – вот чем Он занимается".

Сказано в Талмуде: "Тот, у кого нет жены, живет без радости, без благословения, без добра", ибо "приобретение жены – начало всех приобретений".

И далее: "В чем жена помогает мужу? Если мужчина приносит домой зерна пшеницы, разве он ест их сырыми? Если мужчина приносит стебли льна, разве он надевает их на себя невыделанными?.. Женщина просветляет глаза его и ставит его на ноги".

Мужчине – прерывать ограду. Женщине – ее укреплять.

"Даже если твоя жена очень малого роста, пригнись и посоветуйся с ней”, ”Пусть остерегается человек обидеть свою жену, ибо близки у нее слезы, близко и наказание за обиду".


Законоучители не поощряли браки между стариками и молодыми женщинами‚ между пожилыми женщинами и молодыми людьми, советовали быть осторожным при выборе невесты: "Торопись в покупке земли‚ но медли в выборе жены". Они не одобряли женитьбу ради богатства, не советовали брать девушку из более родовитого дома‚ и старая пословица напоминала: "Я не желаю сапога‚ который слишком велик для моей ноги".

Говорили в древности: "Украшение лица – борода. Радость сердца – жена. Наследие Божие – сыновья". И еще: "Вот трое‚ которым жизнь не в жизнь. Ожидающий пропитания от других. Одержимый телесными недугами. И находящийся под началом своей жены".

Добавим к этому из Талмуда: "Для мужчины, которого убили женщины, нет ни суда, ни закона". Это высказывание – не пренебрежение к кому-либо, ни в коем случае! Это образная форма выражения: когда человек терпит несправедливость из-за собственной слабости, нерешительности, неумения настоять на своем, поможет ли ему защита суда и закона? (Недаром остерегали: "Согнув спину, не жалуйся, если по ней ударят", и "Будь господином своей воли, но рабом своей совести".)

Притча рабби Ицхака Напаха (четвертый век новой эры): "У одного мужчины были две жены, старая и молодая. Старая вырывала у мужа черные волосы, а молодая – седые, и он стал совершенно лысым".


В 1620 году еврей из Познани Ицхак бен Эльяким написал для своей дочери небольшую книжку под названием "Доброе сердце", которая содержала среди прочего десять заповедей хорошей жены.


"1. Будь осторожна‚ когда твой муж сердится. В этот момент не будь ни веселой, ни сварливой – улыбайся и говори тихо.
2. Не заставляй мужа ждать еду. Голод – отец гнева.
3. Не буди его‚ когда он спит.
4. Будь осторожна с деньгами. Не скрывай от него свои денежные дела.
5. Храни его секреты. Если он хвастает, держи и это в тайне.
6. Не одобряй его врагов и не ненавидь его друзей.
7. Не возражай ему и не утверждай‚ что твой совет лучше‚ чем его.
8. Не ожидай от него невозможного.
9. Если ты будешь внимательна к его просьбам‚ он станет твоим рабом.
10. Не говори ничего такого‚ что задевало бы его. Если ты будешь обращаться с ним как с царем‚ он будет относиться к тебе как к царице".


Замечено было: "Мудрая жена устроит свой дом, а глупая разрушит его собственными руками".


Еще одна история, – а было их немало в этой книге.

Некий человек жил очень бедно, и в его доме стояли глиняные подсвечники для субботних свечей. Жена очень переживала из-за этого, но через годы они разбогатели, и она зажигала свечи уже в серебряных подсвечниках. Это ее утешило, а муж сказал:

– Слава Богу, теперь у тебя есть свет, – у меня он был всегда.


СРОКИ ДЛЯ СУПРУЖЕСКОЙ БЛИЗОСТИ

Супружеская близость является такой же непременной обязанностью мужа, как необходимость обеспечивать жену пищей и одеждой. Общее правило гласит: женщина создана не для того, чтобы страдать в браке, и потому указано в Вавилонском Талмуде:

"Обет воздержания от супружеской близости дают не более чем на две недели, – таково мнение школы Шаммая. А школа Гиллеля говорит: на одну неделю. Уходят заниматься Торой без разрешения жены не более чем на тридцать дней, а работать – не более чем на неделю.

Сроки, назначенные для супружеской близости, таковы:


праздным людям – каждый день,
работникам – дважды в неделю,
погонщикам ослов – в неделю раз,
погонщикам верблюдов – раз в тридцать дней,
морякам – раз в шесть месяцев…

А какие сроки назначены мудрецам для супружеской близости? Сказал рабби Иегуда со слов Шмуэля:

– Каждую субботнюю ночь…"

Иегуда, сын рабби Хии, зять рабби Яная, проводил всю неделю у своего учителя, но в субботних сумерках шел домой, и тогда перед ним виден был огненный столп. Однажды он увлекся учением и не пришел; когда же заметили, что нет огненного столпа, сказал рабби Янай:

– Опрокиньте постель Иегуды в знак траура. Был бы он жив, не пренебрег бы супружескими обязанностями…

И отлетела душа Иегуды.

Вот иное мнение. Сообщил рабби Ада бар Агава со слов учителя: "Мудрецы считают, что для занятия Торой можно уходить на два или три года без разрешения жены".


Указывал рабби Иегошуа бен Леви: "Муж обязан входить к жене перед тем, как отправляется в дорогу… ибо у женщины возникает влечение к мужу (перед разлукой)… Это верно лишь в том случае, если муж отправляется в путь по обычному делу. Если же он идет исполнить заповедь, пусть не отвлекается".

Известно из житейского опыта: "Малая часть тела есть у мужчины (детородный орган): его насыщает голод, а насыщение делает его голодным". Про рабби Элиэзера, про его интимную семейную жизнь говорили: "Открывал вершок, а прикрывал два вершка. Делал, но не наслаждался тем, что делает".

Обычай с давних пор: если у женщины умирали несколько мужей, один за другим, считалось опасным жениться на ней. Женщина, у которой естественной смертью умерли два мужа, – желательно, чтобы она не выходила более замуж.

Для чего автор привел эти подробности? Что хотел сообщить читателю? Не более того, что сообщил.


ЗАЧАТИЕ

Когда мужчина приходит к женщине, Бог намекает ангелу, ответственному за зачатие, – имя его Лайла: "В эту ночь зачат человек из семени такого-то. Пойди и сохрани его".

Лайла берет каплю мужского семени и спрашивает: "Владыка мира! Кто выйдет из этой капли?" И Всевышний определяет, будет ли будущий человек мужчиной или женщиной, слабым или сильным, бедным или богатым, низким или высоким, красивым или безобразным, худым или толстым, умным или глупым, наглым или почтительным. Но Он не решает, будет ли тот праведником или злодеем – это в руках человека.

Рабби Моше бен Маймон: "Каждому человеку дана свобода воли: пожелает пойти по пути добра и быть праведником – ему дано это; пожелает пойти по пути зла и сделаться злодеем – есть и такая возможность…"


"Человек лишь немногим умален перед ангелами; дана ему разумная душа, способная познавать Творца и неподвластная уничтожению".

Все души – от первого человека до последующих поколений – созданы за шесть дней творения и находятся в хранилище душ на Седьмом Небе. Говорит Всевышний душе: "Войди в каплю семени такого-то, которая в руке ангела". Отвечает душа: "Владыка мира! Я – святая и чистая, нахожусь под престолом Твоей Славы, зачем же помещать меня в эту зловонную каплю?" Но выбор уже сделан, и душа опускается на землю.

От имени рабби Иоханана бен Закая сообщали: плод принимает законченную форму на сороковой день, а рабби Ишмаэль полагал, что плод мужского пола оформляется к сорок первому дню, плод женского пола – к восемьдесят первому.

Ангел Лайла охраняет зародыш в чреве матери, чтобы с ним ничего не случилось. Над его головой горит свеча, и при свете этой свечи душа ребенка обозревает мир из конца в конец, ангел показывает ей рай и ад, указывает место, где этому человеку быть погребенным, обучает законам Торы, а перед выходом в мир тушит свечу.

Говорили в давние времена: "Плод питается тем, что ест и пьет мать его, и не испражняется, иначе он убил бы свою мать. А когда он выходит на свет, открывается то, что было закрыто, и закрывается то, что было открыто, – без этого он не прожил бы и часа… Дни же, предшествующие рождению, самые счастливые дни в жизни человека".

Отчего ребенок плачет, появившись на свет, плачет, а не смеется? Оттого, что покидает прибежище тепла, покоя, довольствия и выходит в пугающий мир. По этой причине повторяли не раз: человеку лучше бы не родиться, ибо земная его жизнь коротка и подвержена невзгодам, но раз уж он родился, пусть заслужит благоволение Всевышнего делами добрыми и благочестивыми.

Перед кончиной человека приходит тот же ангел и спрашивает: "Узнаёшь меня?" – "Узнаю". – "Подошло время твое покинуть живых". Плачет человек на весь мир, когда душа расстается с телом, но никто его не слышит.


Очередное авторское вмешательство:

"Жил-был царь, всем царям царь, всем мудрецам мудрец – без ямочки над верхней губой. Были у него ямочки на щеках, ямочки на локтях, была ямочка-пупок, а под носом гладко.

Пришел день – созвал царь мудрецов‚ чтобы разъяснили ему‚ отчего у всякого в его владениях имеется ямочка над губой‚ а у него‚ у царя‚ ее нет. Думали мудрецы день‚ гадали ночь‚ но затруднились они с ответом и оконфузились при честном народе.

– Что же это такое? – вскричал царь. – Неужто перевелись знающие люди в нашей земле?

Вышел из толпы юноша‚ почти мальчик‚ покрутил длинную пейсу и сказал:

– Я объясню тебе‚ царь-государь.

– Ты? Щенок?

– Я. Щенок.

И объяснил по-простому‚ как несмышленому:

– У каждого младенца. В утробе матери. Свеча горит над головой. И при свете той свечи душа младенца постигает тайны‚ недоступные людям‚ выучивает наизусть законы Торы. Каждый младенец в утробе матери – мудрец из мудрецов‚ которому нет равных на земле‚ но перед самым его рождением приходит ангел‚ гасит свечу над головой‚ щелкает по верхней губе, и премудрости отлетают прочь. Потому мы и рождаемся без знания-разумения‚ и след от ангела – ямочкой под носом.

– Так‚ так‚ так‚ – сказал царь. – Очень оно интересно. А как же со мной?

– Ты‚ царь‚ тоже выучился премудрости в утробе матери‚ но ангел позабыл про тебя‚ всех щелкал‚ а тебя пропустил‚ – потому и родился ты мудрым-премудрым‚ без ямочки над верхней губой.

Удивился царь и произнес надменно с высоты трона:

– Откуда ты‚ малоумный‚ знаешь то‚ чего я не знаю? Ты‚ невежда‚ с ямочкой над губой?

Юноша улыбнулся на это‚ снова покрутил пейсу и сказал:

– Так я же учился‚ царь. Я учился с первого своего дня и кое-что восполнил".


РОЖДЕНИЕ

Библейское благословение "плодитесь и размножайтесь" является обязательной религиозной заповедью для евреев. Говорил пророк Иешаягу (Исайя): "Не для хаоса создал Он землю; для того, чтобы ее заселить".

Считалось, что женщина испускает при родах 99 вздохов и криков, и лишь последний из них, сотый, крик жизни. В комнате роженицы вывешивали амулеты с псалмом царя Давида: "Господь охранит тебя от всякого зла…", а при трудных родах подносили к дверям дома свиток Торы.

Из Вавилонского Талмуда:

"Рожденные в первый день недели (день после субботы) целиком порочны или целиком праведны. Почему? Потому что в этот день сотворены свет и тьма.

Рожденные во второй день – гневливы. Почему? Потому что на второй день творения разделились воды (воды олицетворяют бурливость, гнев, а разделение – знак раздора).

Тот, кто рождается на третий день, будет богатым и влюбчивым… Рожденному на четвертый день дан светлый ум… Рожденный на пятый день будет щедр на благодеяния… Рожденный в канун субботы… станет ревностно исполнять заповеди…"

Не все законоучители с этим соглашались, и вот иные мнения (тоже из Вавилонского Талмуда):

"Рабби Ханина сказал ученикам:

– Не день, а час рождения определяет судьбу, смотря по тому, как располагались светила в этот час.

Рожденный под знаком солнца будет светлым и ясным, станет есть и пить за собственный счет, секреты его откроются для всех, а в профессии вора он не преуспеет.

Рожденный под знаком Венеры будет богатым и влюбчивым…

Под знаком Меркурия – мудрым и просвещенным…

Рожденный под знаком Луны окажется человеком болезненным, будет строить и разрушать, разрушать и строить, есть-пить за чужой счет, секреты его останутся нераскрытыми, а в профессии вора он преуспеет.

У рожденного под знаком Сатурна все планы окажутся тщетными…

Рожденный под знаком Юпитера будет справедливым…

Под знаком Марса – будет проливать кровь…

Рабби Ханина говорил:

– Созвездие умудряет, созвездие обогащает, и для Израиля есть созвездие.

Рабби Иоханан заявлял иное:

– Нет созвездия для Израиля…"

Рабби Моше бен Маймон, из "Йеменского послания": "Желание твое заниматься астрологией не нравится мне, прошу тебя выкинуть эту дурь из головы. Очисти от нее ум свой, как очищают платье, покрытое грязью".


Рабби Янай и рабби Иоханан стояли однажды утром у ворот Тверии, а рядом с ними оказались два языческих астролога. Из ворот выходили люди, чтобы начать трудовой день, и астрологи сказали мудрецам:

– Обратите внимание на двух мужчин в толпе. Они отправляются на работу, но живыми домой не вернутся. Им суждено погибнуть от укуса змеи.

Вечером рабби Янай и рабби Иоханан снова стояли у городских ворот, и среди тех, кто возвращался домой, они увидели двух мужчин, которым была предсказана смерть от укуса змеи. Сказали мудрецы астрологам:

– Разве вы не предвещали их гибель? Но вот же они – живые-здоровые.

Астрологи были удивлены и спросили тех мужчин:

– Чем вы занимались сегодня утром?

– Тем же, чем обычно, – ответили они. – Сначала произнесли "Шма, Исраэль" и другие молитвы, а затем начали работать.

– Так вы евреи! – воскликнули астрологи. – А предсказания астрологов к евреям не относятся.

Еврейская судьба не предопределена раз и навсегда; существуют действия, способные изменить волю Небес:


"цдака" – благотворительность, милосердие, помощь нуждающимся;
"тфила" – молитва;
"тшува" – духовное совершенствование, совершенствование намерений и поступков;
"шинуй шем" – получение нового имени (чтобы обмануть ангела смерти, больному меняли имя: мужчину называли Хаим, женщину Хая – от слова на иврите "жизнь"; по той же причине детям давали имя Алтер или Алта, что на языке идиш означает "старый", "старая").


К этому перечню порой добавляют "шинуй маком" – перемену места жительства. Ведь сказал Бог Аврааму: "Уйди из своей земли… и Я сделаю тебя народом великим".


"ДАЙ ЖЕ МНЕ СЫНА!"

Родителям, оставившим после себя детей, легче рассчитывать на будущее блаженство‚ нежели бездетным.

Как же им умирать без потомства, если не прорыдает сын при погребении: "Да возвеличится и освятится Великое Имя Его…"‚ если некому будет приходить в синагогу‚ чтобы одиннадцать месяцев после похорон читать ежедневно поминальную молитву‚ некому и ежегодно‚ в день горестной кончины‚ посещать родительские могилы ("не про нас будь сказано‚ ни про кого не будь сказано‚ с улицы ветром‚ из дома дымом‚ на пустынные поля‚ в непролазные леса…").

Бесплодная упрашивает словами праматери Рахели: "Дай мне детей! А если нет – мертва я…" Изливает душу в тиши словом неслышимым: "Глаза мои – родники слез. Опадает цвет. Не проклевывается завязь…" Плачет и умоляет в сердце своем: "За что мне чрево бесплодное и груди иссохшие? Нет жизни для меня, ибо бездетный приравнен к мертвому…"

Это случилось на Земле Израиля, в одиннадцатом веке до новой эры.

У Элькана было две жены – Хана и Пнина. Хана оставалась бесплодной, ибо "затворил Господь чрево ее", а Пнина рожала ребенка за ребенком и насмехалась над Ханой.

– Отчего ты, Хана, не встаешь, – говорила по утрам, – чтобы умыть сыновей своих и проводить их в школу? – Говорила к вечеру: – Отчего ты, Хана, не идешь встречать сыновей своих, возвращающихся из школы?

Взмолилась Хана: "Владыка Вселенной! Ты дал женщине глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, нос, чтобы обонять, рот, чтобы говорить, руки, чтобы работать… А эти груди, которые Ты поместил у моего сердца, зачем они? Разве не для того, чтобы кормить ими сына? Дай же мне сына, и я вскормлю его".

Говорил муж Хане, любимой своей жене:

– Хана! Что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит сердце твое? Я для тебя не лучше ли десяти сыновей?

Но Хана была безутешна. Год за годом она упрашивала Бога, а Глас Извещающий возглашал раз за разом:

– Праведнику явиться в будущем, имя его – Шмуэль.

И многие женщины называли новорожденного – Шмуэль. А когда он подрастал и видели поступки его, то сожалели вокруг:

– И это – Шмуэль?.. Нет, это не Шмуэль.

Наконец "вспомнил о ней Бог", Хана родила сына и дала ему имя Шмуэль, что означает "слышал Господь", "ибо, – сказала счастливая мать, – у Господа вымолила я его". Так появился на свет пророк Шмуэль, судья народа, который помазал на царство Шауля из колена Биньямина, первого царя Израиля, а затем помазал и царя Давида из колена Иегуды.

Хана рожала еще сыновей и дочерей, а Пнина-насмешница хоронила своих детей. Остались у нее двое сыновей, попросила Пнина прощения у Ханы, та помолилась Богу, и Он отозвался: "Ради тебя, Хана, станут жить ее сыновья".

В далекие от нас века бездетные мужчины не могли быть членами Синедриона, еврейского законодательного и судебного органа. Ибо "бездетные менее склонны к милосердию".


Мужчина и женщина смертны, но есть в них нечто Божественное: они дают жизнь своим детям.

Рабан Гамлиэль так благословил дочь перед ее свадьбой:

– Да будет воля Господа, чтобы ты больше не переступала моего порога.

– Отец! Ты проклинаешь меня? – вскричала она.

– Не проклятие это, а благословение. Я пожелал тебе счастливой жизни в доме мужа, чтобы не развелись вы и не пришлось тебе возвращаться в мой дом.

А когда его дочь родила сына, рабан Гамлиэль сказал:

– Да будет воля Господня, чтобы слова "горе мне!" стали обычным твоим восклицанием.

– Отец! – воскликнула дочь. – Зачем ты проклинаешь меня?

– Не проклятие это, а благословение, – ответил он. – Я пожелал сыну твоему жить и расти, а тебе заботиться о нем, то и дело восклицая: "Ах, горе мне, я еще сына не накормила!", "Горе мне, еще сына не напоила!", "Горе мне, еще в школу его не отправила!"

А рабби Шимон бар Халафта иначе благословил молодого человека:

– Да будет воля Всевышнего на то, чтобы не стыдил ты и не был пристыжен.

Еврейские благословения: "Да не угаснет его свет", "Да умножатся дни ее жизни", "Да насладится он потомством и долголетием", "Да живет он долго и счастливо", "Да живет она"…


Через многие-многие века пришла бездетная женщина к рабби Исраэлю из Козениц и попросила помолиться, чтобы Бог дал ей ребенка.

– Моя мать, – сказал ей рабби, – была такой же несчастной, как ты, и по той же причине, пока не встретила Баал Шем Това. Она подарила ему плащ, и на следующий год родился я.

– Я поступлю так же, как твоя мать! – воскликнула женщина. – Я принесу тебе замечательный, самый замечательный плащ, какой только сумею разыскать!

Рабби Исраэль улыбнулся:

– Тебе это не поможет. Видишь ли, моя мать не знала этой истории.


ЧЕРНЫЙ ВОЛК

Раввин Шломо Карлебах, певец и композитор двадцатого века, часто рассказывал эту историю, – не грех и нам ее повторить.

В давние времена жил в Польше один еврей. Много лет он был женат, но жена его оставалась бесплодной, и в один из дней он пошел за советом к рабби Исраэлю из Козениц. Рабби закрыл глаза, помолился, а затем сказал:

– Жаль мне, но небесные врата закрыты для тебя.

Несчастный еврей расплакался:

– Неужели никто не может мне помочь?

– Есть только один человек, который способен на это, – ответил рабби. – Он живет неподалеку от твоего местечка, и зовут его Черный Волк.

– Черный Волк?.. – удивился еврей. – Да он такой безобразный, что все бегут от него! Никто не может молиться рядом с ним в синагоге.

– Только для него, тайного праведника, небесные врата постоянно открыты, – объяснил рабби. – И запомни, другой человек – это зеркало. В другом мы видим лишь то, что есть в нас самих. А теперь иди.

В ближайшую пятницу наш еврей пришел к дому Черного Волка и постучал в дверь. Вышел к нему мужчина, безобразный видом своим, вышли жена его и дети, не менее безобразные, и когда еврей попросил у них, чтобы позволили переночевать, Черный Волк потребовал, чтобы он немедленно убирался, иначе задушит его собственными руками. Но еврей продолжал упрашивать, и его, в конце концов, пустили в дом.

Вспомнил он слова рабби из Козениц: "В другом мы видим лишь то, что есть в нас самих", и заплакал, и плакал так, и молился весь вечер, и просил у Бога милости. Наутро он вышел из комнаты и увидел Черного Волка, более безобразного и ужасного видом своим, чем прежде. Понял еврей, что небесные врата остаются закрытыми для него, и заплакал еще горячее, от всего сердца, прося милости у Всевышнего.

Вдруг он почувствовал чью-то руку у себя на плече и увидел перед собой человека, словно излучавшего сияние. Этот человек пригласил его на третью субботнюю трапезу, а за столом сидели жена его и дети, прекрасные видом своим. После трапезы хозяин дома благословил нашего еврея, пообещал, что вскоре у него родится сын, и попросил только об одном: чтобы мальчику дали имя Черный Волк.

Так оно и произошло.

"Врата молитв порой открываются, порой они закрываются, но врата слез открыты всегда".


Во втором веке новой эры жил на Земле Израиля Шимон бен Азай.

Не было никого усерднее его в изучении Закона; он обладал огромными познаниями в Торе и оставался холостяком всю жизнь, чтобы всецело посвятить себя занятиям. Но при этом Шимон бен Азай говорил своим ученикам: "Всякий, не выводящий на свет детей, как бы проливает кровь и уменьшает Божественное подобие на земле".

Современники укоряли его:

– Один хорошо учит и хорошо исполняет. Другой хорошо исполняет, но плохо учит. Ты же хорошо учишь, но плохо исполняешь.

– Что делать? – отвечал Шимон бен Азай. – Моя душа жаждет учения, и пусть другие позаботятся о сохранении рода человеческого.

Это ему принадлежат слова: "Никого не презирай, не считай ничего лишним, ибо нет человека, у которого не было бы своего часа, и нет ничего, что не имело бы своего места".


САМОЕ ДОРОГОЕ

Всякому человеку – свой час, только не пропусти его.

Каждому часу свое беспокойство.

Каждому дню.

Каждому возрасту.

Во втором веке новой эры жили на Земле Израиля муж и жена, которые решили развестись после десяти лет брака, так как не было у них детей. Рабби Шимон бар Иохай не мог отказать им в законной просьбе, однако заметил, что эти люди любят друг друга, и посоветовал:

– Устройте празднество по поводу развода. Пусть этот день будет таким же веселым, как день вашей свадьбы.

Так они и поступили, и во время пиршества муж заявил жене:

– Вот ты уходишь, – выбери себе самое дорогое, что есть в моем доме, и возьми с собой в дом твоего отца.

Жена напоила мужа допьяна, и когда он заснул, велела перенести его вместе с кроватью в дом своих родителей. Проснувшись утром в незнакомой комнате, муж удивился:

– Где я?

Жена сказала:

– Не ты ли разрешил мне забрать из твоего дома самое дорогое? А что может быть для меня дороже, чем ты сам?

Супруги снова отправились к рабби Шимону, рассказали о том, что произошло, и он попросил их подождать с разводом. Рабби стал усердно молиться, и Бог дал бездетной паре детей.

Рабби Абба бар Айбу, законоучитель третьего века новой эры. Постился всякий раз и пребывал в печали, когда ему приходилось принимать решение о разводе супружеской пары.


В восемнадцатом веке жил в украинском местечке Аннополь рабби Зуся, а с ним – злая, сварливая его жена. День за днем она приставала к мужу, чтобы дал ей развод, и было у него тяжело на душе.

Однажды ночью рабби Зуся разбудил жену:

– Взгляни сюда.

И показал свою подушку, которая была мокрой.

– В чем дело? – спросила жена, и рабби ответил на это так:

– В Талмуде говорится: "Если человек разводится с первой своей женой, даже Небо льет о нем слезы". А теперь скажи: хочешь ли ты еще развода?

С того дня жена задумалась над словами мужа.

А задумавшись, замолчала.

А замолчав, повеселела.

А повеселев, подобрела.

"Голос плачущего в ночи лучше слышен. Когда человек плачет ночью‚ звезды и планеты плачут вместе с ним". Рабби Гамлиэль услышал ночью чьи-то рыдания и, вспомнив разрушение Храма‚ проливал слезы до утра, пока не выпали у него ресницы.


Жил на свете праведный человек, женатый на праведной женщине, и не было у них детей. Решили они: "Какой прок от нас Всевышнему?" – и развелись. Женился мужчина на негодной женщине, и со временем она сделала его негодяем, а его бывшая жена вышла замуж за негодяя и обратила его в праведника.

И еще одно, о чем следует уведомить. "Когда разведенный женится на разведенной – четыре головы в одной кровати" (ибо каждый из них сравнивает нового избранника с предыдущим).


АЛЕФ, БЕТ, ГИМЕЛ…

Два ангела, добрый и злой, сопровождают человека субботними вечерами, когда он возвращается из синагоги. Если в доме накрыт стол, зажжены свечи, убрана постель и на лицах домашних приветливые улыбки, добрый ангел говорит: "Чтобы в будущую субботу, по воле Божьей, было то же самое". А злой ангел произносит помимо своего желания: "Аминь".

Но если в доме царит беспорядок, раздоры, неприязнь, злой ангел говорит мстительно: "Да будет так и в следующую субботу!", и добрый ангел вынужден сказать без охоты: "Аминь".

На восьмой день после рождения мальчикам делали (и делают по сей день) обрезание. Собирались родные и соседи; моэл‚ сотворив необходимое, произносил: "Этот малыш станет великим в Израиле!"‚ по подсказке отца называл имя ребенка, – да продлятся дни его в покое и благополучии!

Когда мальчик подрастал и насчитывали ему три года, ребенка завертывали в талес, и отец нес его к учителю. Рядом шла мать, принаряженная и заплаканная, несла кулек со сладостями, а встречные произносили благословения по столь радостному поводу.

В комнате стоял длинный стол со скамейками. Во главе стола возвышался на табурете меламед‚ на скамейках сидели дети. Нового ученика усаживали за стол, учитель раскрывал книгу Торы, показывал буквы: "Это алеф. Это бет. Это гимел...", а на голову ребенка сыпали конфеты с пряниками, чтобы учение навсегда соединилось у него со сладостью.

Эли Визель, из книги "Легенды нашего времени" (город Сигет в Румынии, первая половина двадцатого века):

"Первым моим учителем был пухленький старичок с белой бородой, живыми глазами и бескровными губами… Ничто в мире не существовало для него вне двадцати двух букв священного языка. Он говорил нам с нежностью:

– Тора, дети мои, что это такое? Это сокровищница, полная золота и драгоценных камней. Но чтобы проникнуть туда, нужен ключ… А ключ, дети мои, что это такое? Это алфавит – Алеф-бет.

И продолжал:

– Итак, повторяйте за мной громко, еще громче: алеф, бет, гимел. Еще и еще раз, дети, громко, с гордостью: алеф, бет, гимел, и ключ станет частью вашей памяти, вашего будущего. Алеф, бет, гимел…"


СЕМЬ ПЕРИОДОВ

Мидраш делит человеческую жизнь на семь периодов.

В младенчестве человек подобен сыну царя; он лежит в колыбели, и все ласкают его;
  когда ребенок начинает ходить, он подобен поросенку, который валяется в уличной пыли;
  десяти лет от роду он прыгает, как козленок;
  к двадцати годам юноша подобен жеребцу в погоне за женщиной;
после женитьбы человек превращается во вьючного осла;
  с появлением детей он постоянно бегает за заработком, и жизнь его не лучше собачьей;
  в преклонном возрасте необразованный человек походит на обезьяну; 
у ученого в старческом возрасте проявляется истинное человеческое достоинство.

Добавим к этому несколько полезных советов наших прапрапрадедов, которые облегчат существование каждого, от юноши до старика.

Чтобы не было у человека неприятностей, пусть не является на обед без приглашения, не распоряжается в чужом доме и не влезает непрошеным в посторонний спор; пусть не добивается уважения у врага, не занимает место не по чину и не рассказывает что-либо первому встречному, который не желает его слушать.

И пусть он избегает частых визитов к друзьям, чтобы радовались его появлению, а не уходу, ибо частый дождь надоедает, а когда дождя долго нет, хочется, чтобы он появился.

"Рабби, нам страшно! – закричали ученики. – Нам кажется, что искуситель гоняется за нами!" – "Не бойтесь, – успокоил их рабби. – Вы не доросли еще до такой степени, чтобы искуситель гонялся за вами. Пока что вы гоняетесь за ним".


Во Втором Иерусалимском Храме существовал обычай: в осенний праздник Суккот первосвященник совершал возлияние воды на храмовый алтарь, чтобы в зимние месяцы выпало много дождей на Землю Израиля.

Этому предшествовал "веселый праздник водочерпия" из бассейна Шилоах, который проходил с большой торжественностью в присутствии многих жителей Иерусалима. Говорили: "Кто не видел радости водочерпия, тот не видел радости в своей жизни". Даже раббан Шимон бен Гамлиэль, весьма почитаемый, жонглировал для всеобщего увеселения, подбрасывая и подхватывая на лету восемь горящих факелов.

С какой целью помещен здесь этот рассказ?

Когда первосвященник черпал золотым кувшином воду из источника, одни из присутствовавших восклицали: "Блаженна наша молодость, за которую не приходится краснеть нашей старости". Другие же добавляли: "Блаженна наша старость, которая искупила грехи нашей молодости". Ибо известно из печального опыта: "Сделанное на заре позорит в сумерках".

Раввин Элиягу бен Шломо Залман, Виленский Гаон, был аскетом, а потому провозглашал: радость ведет к легкомыслию, "веселье и избыток пищи родят всё дурное". Однако рабби Исраэль Баал Шем Тов, основатель хасидизма, придерживался иного правила: ""Дух Божий не посещает того‚ кто живет в сокрушении и печали… Пусть человек всегда старается быть веселым, и не печалью, а радостью надо служить Творцу".

По этому поводу стоит рассказать краткую историю, и вот она.

Умирают два человека, их души возносятся на небо и сидят в очереди в ожидании суда над ними. Вызывают одного из них, а другой возмущается:

– Почему не меня? Я же впереди его!

Отвечают ему:

– Сначала тот, кто старше.

– Но я намного старше! Я его на руках носил.

Отвечают:

– Здесь иной отсчет времени, и у него другой возраст. Ведь он жил полной жизнью, а у тебя не наберется и двух лет.

В подтверждение этого сказано: "Человеку придется дать ответ за то, что прошел по жизни и не воспользовался теми благами, которые были ему доступны".


ВРЕМЯ ОТМАЛИВАТЬ СТАРОСТЬ

Рабби Арье Лейб из Шполы рассказывал:

– До того как родиться, я отказывался от жизни. Стоит ли тяжко трудиться среди смертных, отягощенных страданиями? Чтобы я согласился появиться на свет, мне разрешили выдвинуть несколько условий. Их было четыре: чтобы я никогда не болел, никогда ничего не забывал, чтобы мои будущие дети стали честными евреями, – и еще одно условие, которое я не имею ни желания, ни права разглашать.

Это он упрашивал Всевышнего, рабби Арье Лейб по прозвищу Шпольский Дедушка:

– Господи, спаси народ Свой, пока не поздно. Иначе Тебе просто некого будет спасать.

А рабби Эльазар бен Шимон бар Иохай – за много веков до этого – вёл себя иначе. Когда он ложился в постель, то говорил всякий раз:

– Пусть все невзгоды и терзания Израиля перейдут ко мне на ночь, чтобы люди спали спокойно.

Все невзгоды и терзания переходили к нему; Израиль проводил ночь в покое и облегчении скорбей, а наутро рабби отсылал невзгоды по их адресам. Уверяли даже: "Принимающий на себя страдания искупает грехи всего мира", а также: "Во все годы, когда рабби Эльазар страдал по ночам, не было человека, который умер бы преждевременной смертью".

Не стало рабби Эльазара, и ночи вновь наполнились плачем-терзаниями.

Решил мудрый человек: "Такое и я смогу". Перевел на себя невзгоды Израиля, чтобы народ спал спокойно, но наутро не смог отослать их по адресам. Терзания оставались с ним, и долгие годы он страдал от непрестанной зубной боли.


Спросили в дни позабытые: "Какое у нас время на дворе?" Ответил Полный милосердия: "Теперь утро и теперь ночь. Утро для праведника‚ ночь для злодея".

Время отмаливать старость.

Повторяли не раз: "Человеку следует молиться за старость свою: чтобы глаза видели, ноги ходили, рот принимал пищу". А рабби Шимон бар Халафта говорил в преклонные свои годы: "Маленькое стало высоким, близкое далеким, вместо двух теперь три, а мои желания покинули меня".

Что это означает? Препятствия, которые человек с легкостью перешагивал в молодости, становятся для него чересчур высокими, расстояния к старости увеличиваются, передвигается он, опираясь на палку, – о желаниях и говорить нечего. Не случайно существует поговорка о немощном человеке, который ходит, согнувшись, будто что-то высматривает на земле: "Ищет то, чего не терял".

Восемнадцатый век. Польша. Рабби Яаков Ицхак из Пшисухи повстречал рабби Исраэля из Козениц и сказал со вздохом:

– Он выглядит как старый ангел, если только ангелы могут стареть. Мы представляем себе, что у ангелов на лице гладкая кожа, но те, кого посылают на землю, выглядят иначе. Ведь они разделяют наши горести, и от этого у них появляются морщины, как у рабби Исраэля из Козениц.

Сокращают человеческую жизнь зависть, алчность и честолюбие. Старят мужчину страх‚ огорчения из-за детей‚ злая жена и война. Избавляются от адовых мук страдавшие от голода, мучительной болезни и злообразной жены (а от злообразного мужа?).


Указано для исполнения с давних времен (рекомендовано даже в израильском транспорте): "Перед сединой вставай".



"ПРОСНИСЬ, МОЕ СЧАСТЬЕ!"

Еще одно авторское отступление.

"Беда притягивает к себе беду.

Несчастье тянет за собой несчастье.

Жил на свете Айзик-бедолага‚ Айзик "Снятый с петли"‚ и добра в доме – две потерянные пуговицы. Скопил Айзик денежку‚ с трудом и за долгие сроки‚ пошел к сапожнику и говорит:

– Видишь эти драные башмаки? Видишь этот гривенник? Поставь новые подметки‚ подбей-подлатай где надо – и монета твоя.

Сапожник знал свое дело‚ сапожник подбил-подлатал: не жмет‚ не давит‚ и Айзик-бедолага пошагал на поиски своего счастья. Пнями-лесами‚ мхами-болотами‚ осыпями-завалами. Не день шел‚ не месяц: каблуки истоптал‚ одежды истер‚ мозоли на ногах намял. Приходит – а оно лежит под деревом‚ его счастье‚ похрапывает в тенечке: пухлое‚ румяное‚ отъевшееся‚ и за щекой запасы еды‚ как у хомяка. Закричал Айзик в великой радости:

– Счастье‚ мое счастье! Вот я тебя нашел!

А оно не слышит.

– Вставай‚ мое счастье‚ просыпайся поскорее!

Храпит – не добудишься.

– Ой мне! – зарыдал Айзик "Снятый с петли". – Дети мои раздетые‚ жена голодная! Проснись‚ мое счастье! Помоги! Выдели хоть что-нибудь...

Шелохнулось его румяное счастье‚ закряхтело без удовольствия‚ глаз не открывая, порылось без охоты в кармане‚ протянуло затертый гривенник и снова захрапело. Взял Айзик монету и тем же путем пошагал домой. Не день шел‚ не месяц – и сразу к сапожнику:

– Видишь эти драные башмаки? Видишь этот гривенник? Поставь новые подметки‚ подбей-подлатай – и монета твоя.

Сделал сапожник свою работу‚ стали башмаки как новые: не жмут‚ не давят‚ и можно снова отправляться в путь. На поиски счастья..."

Говорил мудрый рабби: "Если бы нам позволили повесить свои горести на гвоздик, а потом разрешили бы взять на выбор, какие кому понравятся, то каждый снял бы с гвоздика прежние свои горести, которые привычнее чужих".


Краткая поучительная история из наследия прадедов.

В одном местечке, в одном крохотном местечке Украины или Белоруссии жил бедный еврей. Он много работал, он тяжело работал с утра до ночи, чтобы прокормить семью, но всегда находил время сходить в лес, нарубить дров, принести их в синагогу, чтобы там было тепло даже в самый трескучий мороз. Однажды раввин сказал ему:

– Гершеле, ты хороший еврей. Ты добрый, богобоязненный еврей и, когда умрешь, непременно попадешь в рай.

– В рай – это хорошо, – согласился Гершеле. – А что я буду там делать?

– Ты будешь сидеть на золотом стуле, – объяснил раввин, – слушать речи праведников.

– А где будет моя жена? – спросил Гершеле. – Где будет моя Рохеле?

– Твоя жена будет сидеть у твоих ног и тоже слушать праведников.

Так сказал раввин, который знал всё.

Ночью Гершеле не мог заснуть и думал, думал, думал… Как же так? Его жена мучилась вместе с ним всю жизнь, вместе страдали долгие годы, но после смерти он будет сидеть на золотом стуле, а Рохеле – на полу, у его ног? Где же справедливость?

Гершеле вздыхал, ворочался с боку на бок и посреди ночи придумал, что надо сделать. Он разбудил Рохеле и сказал:

– Знаешь что? Есть выход. Ты худая, я тоже худой… Не беспокойся, Рохеле, я подвинусь, и мы уместимся с тобой на одном стуле.

Из еврейской народной песни на языке идиш "Унтер бэрг флиен тойбн порн":


За горами, за долами
Голуби летели,
Голуби летели.
Еще радость не пришла,
Годы улетели.
Еще радость не пришла,
Годы улетели…


СМЕРТЬ

Говорил царь Шломо: "…Ибо уходит человек в вечный дом свой, а плакальщики кружат на площади… И прах возвратится в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его…"

Мидраш разъясняет: в создании человека участвуют трое – мужчина, женщина и Всевышний. От мужчины и женщины новорожденный получает "мозг, кости и жилы, кожу, плоть и кровь", а от Всевышнего – "дух, душу, черты лица, зрение, слух, дар речи, понимание и разум".

И далее: "Когда приходит час кончины человека, Господь берет Свою долю, а долю родителей кладет перед ними, и отец с матерью плачут. Говорит им Господь: "Что вы плачете? Разве Я взял что-нибудь ваше? Я взял только Свое". Они же отвечают Ему: "Владыка мира! Пока Твоя доля была смешана с нашей, наша доля оставалась неподвластной тлену, а ныне, когда Ты изъял Свою долю, наша лежит, подверженная разложению".

Бог насылает на народы 903 вида смерти. Подступает день, и является Самаэль, беспощадный Самаэль, ангел смерти с четырнадцатью лицами, с бесчисленными глазами по телу, с мечом в руке и капелькой желчи на его острие. Человек видит его, от страха открывает рот – капля падает туда, и душа в тоске кричит на весь мир, навеки расставаясь с телом.

Надписи на могильных камнях прежних времен: "Почтенная жена, плодовитая и ветвистая…", "Мудрец с добрым именем…", "Пало дерево в полном соку, срублено без почестей от рук злодея…", "Покой его с благочестивыми, воскресение с праведными…"


Остаться без погребения – величайшее несчастье; благословен тот, кто похоронит человека, даже незнакомого, даже преступника. "Как день уходит и не возвращается… – говорят над свежей могилой. – Знай, что ты уже умер и исключен из общества живых". Если еврею об этом не напомнить, он может и не приметить собственной смерти в суете забот. Но этого невозможно допустить ради мирового порядка.

Месяц за месяцем после похорон душа поднимается над могилой и опускается, поднимается, опускается и страдает, видя, как разлагается тело, знакомое до последней бородавочки и потертости на сгибе, убежище от холода и врагов, в котором жизнь прожита, песнь выпета, боль прочувствована, любовь испытана, ласка земная, восторг небесный. Ношеную рубаху – и ту жалко выбрасывать, а уж о теле и говорить нечего.

Бесприютная душа витает над могилой, пока не истлеет тело, а затем улетает. Та самая душа, которую помимо желания вывели из небесного чертога‚ где пребывала она в неземной чистоте, поместили в зловонную каплю‚ стеснили ребрами – не вздохнуть‚ послали в мир на грех‚ страдания и муки, чтобы терпеть неприглядное тело со всеми его выделениями‚ которому не даны полеты‚ вспархивания-воспарения. Но когда смирилась наконец и свыклась, стерпелась и слюбилась – время расставаться и выходить наружу‚ в пугающе просторный мир.

Враждовавших друг с другом не погребали рядом, иначе и после смерти им не будет покоя; грешника не хоронили возле праведника. Если обидчик не успевал помириться с обиженным, он приводил к его могиле десять евреев и говорил: "Согрешил я против Бога Израиля и против этого человека", а те трижды отвечали: "Прощено тебе!"

На старых кладбищах хоронили с непамятных времен‚ и праведников накопилось под плитами – не счесть. Их тела давно уж истлели‚ имена затерлись на камне‚ камни осыпались в прах и смешались с их прахом‚ но остается намоленное ими за жизнь‚ остается намоленное возле них. Потому прибегают туда при всякой беде‚ выплакивают просьбы‚ выпрашивают помощи и сочувствия, чтобы мертвые заступились за живых.

Мнение одного мудреца: "Мертвец слышит всё, сказанное в его присутствии, пока не накроет его могильный камень". Мнение другого: "Пока не истлеет его плоть".

Пришел человек на кладбище, сказал мертвым: "Я ищу Аббу". Ответили ему: "Здесь много Абб". – "Я ищу Аббу, сына Аббы". Ответили: "И таких здесь много". – "Я ищу Аббу, сына Аббы, отца Шмуэля". Сказали ему: "Он пошел в Небесную академию".


Раввин Адин Штейнзальц:

"Отношение евреев к смерти было интимным; при всех семейных радостях они отправлялись на могилы предков и приглашали их на торжество. Я всегда беру с собой детей, иду с ними на кладбище, и мы оставляем на могилах приглашения.

Однажды я видел, как по склону Масличной горы с трудом поднимался почтенный старец лет за девяносто. Он шел, опираясь на палку, и вел свою внучку, чтобы пригласить на ее свадьбу бабушку своей покойной жены.

Это так по-еврейски!"


"А МНЕ НЕ СТРАШНО"

"Был случай в далекие времена‚ случай-остолбенение.

И вот Луз‚ удивительный город Луз‚ за стенами которого никто не умирал‚ ибо Самаэль – горестное имя – не имел туда доступа. Жители сами решали‚ когда расставаться с жизнью: шли за город и там отдавали душу.

И вот два служителя у царя Шломо‚ преданные и расторопные‚ и Самаэль не мог к ним подобраться. Огонь и снег – тело Самаэля; опоясался мечом‚ злобой облачился‚ но души забрать не мог. А почему не мог? Полагалось служителям Шломо упокоиться в означенном месте, а они там не бывали‚ туда не собирались‚ и ангел смерти вопил- печалился:

– Горе мне! Когда же я хохотать буду?..

Прослышал об этом царь Шломо‚ и что же он сотворил? Что сотворил он‚ мудрейший из мудрых‚ чтоб уберечь преданных своих служителей? Взял и отправил их в Луз‚ куда Самаэлю нет доступа. Пошли они по повелению Шломо‚ приблизились к городским воротам‚ пали на лица свои и смерть приняли‚ а Самаэль лопался от хохота в превеликом довольстве.

– Чему ты радуешься? – с досадой спросил Шломо.

И ангел смерти ответил:

– Это как раз то самое‚ означенное для них место возле ворот Луза‚ куда они не могли попасть. А ныне‚ о премудрый Шломо‚ с твоей легкой руки‚ наконец-то попали..."

Рабби Бунем уходил из жизни. Услышав рыдания жены, он сказал: "Почему ты плачешь? Неужели боишься? А мне не страшно. Всю жизнь я только и делал, что учился умирать".


Повторим слова Бога о человеке: "Будут дни его – сто двадцать лет".

Умер в покое – хороший знак для человека, умер в беспокойстве – плохой знак. Умер лицом кверху – хороший знак, лицом книзу – плохой. Умер лицом к людям – хороший знак, лицом к стене – плохой. Умер в вечер наступления субботы – хороший знак, на исходе – плохой; в вечер Йом Кипур – плохой знак, на его исходе – хороший.

Утверждали знающие люди: "У праведника душа исходит из тела легко и без мучений, подобно тому, как вынимают волосок из молока. У грешника душа извлекается из тела с муками и с таким же трудом, как вытаскивают колючки из шерсти".

Беседовал император Антонин с еврейским мудрецом и сказал ему:

– Тело и душа могут оправдаться на суде у Бога. Каким образом? Тело говорит: "Грешила душа, и с того дня, как она покинула меня, я лежу в могиле подобно камню". А душа говорит: "Грешило тело, а мне за него отвечать? С того дня, как покинула его, я порхаю в воздухе, словно птица".

Ответил ему мудрец, поведав притчу:

– У царя был сад, а в нем великолепные плоды. И сторожили этот сад двое, безногий и слепой. Безногий сел на плечи слепого, достал плоды, и они съели их. Воскликнул царь: "Где мои плоды?" Сказал один сторож: "Разве есть у меня ноги, чтобы ходить?" Сказал другой: "Разве есть у меня глаза, чтобы видеть?" Что же сделал хозяин сада? Посадил безногого на плечи слепого и осудил обоих. Так и Господь: приводит душу, вселяет ее в тело и судит их вместе.

Существует и иная притча на эту тему. Душа воззовет к Богу: "Владыка мира! Я и тело грешили вместе. Почему же Ты упрекаешь меня, а тело оставляешь в покое?" Ответит ей Вдыхающий душу: "Ты из небожителей, из тех мест, где нет прегрешений, а тело оттуда, где грешат. Потому и упрекаю тебя".

Ангел смерти подошел на рыночной площади к почтенному старцу, а тот воскликнул с возмущением: "Ты хочешь, чтобы я умер в этом непристойном месте? Но где уважение к моим сединам? Пойдем в дом, там ты заберешь мою душу".


Рабби Меир, законоучитель второго века, последние годы жизни провел на чужбине и, умирая, попросил, чтобы его тело перенесли в Эрец Исраэль. Но если этого не смогут сделать, пусть временно похоронят его на берегу моря, волны которого дойдут до Земли Израиля и омоют ее берега.

Рабба бар Нахмани в восемнадцать лет был избран главой иешивы в Вавилонии; за свое умение в толковании законов получил прозвище Сдвигающий горы мудрости. Он скончался в начале четвертого века новой эры, и Глас с Небес оповестил: "Блажен ты, Рабба бар Нахмани! Тело твое чисто, и душа вышла в чистоте".

А когда умер рабби Абагу из Кесарии, которого почитали за мудрость, доброту и желание прийти на помощь, даже колонны зданий в его городе проливали слезы, – случилось это в третьем веке новой эры.


ЭПИТАФИЯ САМОМУ СЕБЕ

Говорил рабби Шимон бен Абба: "Расположение к людям можно проявить двумя способами: участием в свадебной церемонии и участием в похоронах. Но если обе церемонии происходят в одно время и ты не знаешь, какую из них выбрать, вспомни слова царя Шломо: "Лучше посетить дом скорби, чем дом веселия, ибо таков конец всякого человека"…"

А в "Книге благочестивых" сказано (двенадцатый век): "Жизнь сильнее смерти, и за скорбью должно последовать утешение. Оплакивай покойного три дня, оставайся в трауре семь дней, носи траурную одежду тридцать дней. Если будешь дольше скорбеть, Бог скажет: разве ты более милосерден, чем Я?"

С древних времен существовал еврейский обычай: родственники покойного не ели свой хлеб в день похорон, а соседи приносили им еду. Богатые приходили к скорбящим с золотыми и серебряными корзинами, в которых находилось угощение, неимущие приносили еду в простых корзинах, плетенных из древесной коры. Бедняки стыдились этого, и мудрецы постановили: у всех, кто приходит с утешением, пусть будут простые корзины.

"Не плачьте о тех, кто уходит. Плачьте о тех, кто остается", "Великие люди каждого поколения должны умереть, чтобы дать место своим великим преемникам".


Из раввинских завещаний детям.

Шестнадцатый век:

"Сын человеческий, что же ты дремлешь?.. Вот подошла моя старость, не знаю я дня своей смерти, и если не теперь, то когда сделаю что-нибудь для дома своего? Поэтому я решил написать завещание домочадцам…

Не вызывайте ничьей ненависти и сами никого не презирайте; старайтесь радовать других хорошими вестями; удаляйтесь от гнусного, утешайте скорбящих, давайте советы застигнутым врасплох…

Начало покаяния – раскаяние…"

Семнадцатый век:

"Гнев – источник скверны; все поступки человека в гневе глупы и сумасбродны. Единственный его результат – вред здоровью…

Не ссорьтесь со своими женами; жена – половина вашей плоти‚ а всякое сочетание совершается по воле Небес. Если жена слишком требовательна‚ скажите ей мягко: "Милая‚ ну что же мне делать? Большего я не могу заработать. Или ты хочешь‚ чтобы я‚ упаси Бог‚ крал или грабил?" Нет сомнения‚ что она тут же послушается...

А вы‚ дочери и невестки мои‚ а также ваши дочери и внучки! Держите своих мужей в почете и большой любви, не причиняйте им неприятностей. Если мужья рассердятся, удаляйтесь из дома‚ а когда пройдет гнев‚ возвращайтесь и укоряйте их, напоминая о моем завещании".

"Легче создать себе врага, нежели приобрести друга", "Ты властен затеять спор, но не властен подавить его", "Жизнь гневливых лишена смысла"‚ "Устыди сам себя, пока этого не сделали другие".


Ицхак Бер Левинзон‚ эпитафия самому себе (девятнадцатый век):


В день смерти моей загрустят друзья
и возрадуются враги мои;
одни заплачут‚ полные печали‚
другие возликуют‚ пьяные от вина.
Но если бы задумались те и другие‚
то поменяли бы свои намерения:
врагам – испить горькую чашу‚
друзьям – насытиться утешением.
Ибо душа моя в день кончины
выйдет из темницы на свободу‚
вознесется в горнии высоты‚
возвратится в прежний свой шатер
к Господу Величия – Села!


В том же веке раввин из Польши составил такую эпитафию самому себе: "Здесь покоится раввин Акива Эгер, раб рабов Господних в городах Фридланд и Познань".


Рабби Моше из Кобрина говорил в девятнадцатом веке: "Если после моей смерти скажут на Небесах: "К нам идет еврей", ничего другого мне не надо".

А вот последние слова рабби Менахема Мендла из Коцка: "Наконец-то я встречусь с Ним лицом к лицу".


"СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ!.."

Последнее авторское вмешательство.

"По субботам Бог одаривает каждого еврея добавочной душой‚ радостной и просветленной.

По субботам – ах‚ по субботам! – каждый еврей сам себе царь‚ господин и воинский начальник.

По субботам – ах‚ чтобы были у нас одни только субботы! – даже грешные души выходят из ада. Они сидят во дворе смерти‚ едят и пьют в молчании в день покоя‚ – вот что такое суббота!

Но на исходе субботы добавочную душу отбирают у евреев; на исходе субботы грешники возвращаются в ад на прежние муки‚ и реб Ицеле молится медленно‚ очень медленно – продлить этот день‚ чтобы грешники в аду передохнули еще пару минут.

Молитвы реб Ицеле сплетаются в венок‚ возносятся к небесам‚ и мир ждет‚ суббота ждет‚ и будни – серые‚ печальные будни – ждут тоже.

Спрашивают любопытствующие:

– Чем занимается реб Ицеле‚ который с помощью ангела-вещателя уже проник в "Тайное тайных"‚ изучил семь премудростей и семьдесят языков‚ усвоил шелест трав и язык птиц?

Ангелы подпихивают друг друга: "Слушайте! Слушайте!.."‚ а знающие люди отвечают‚ что небесные врата всегда открыты для реб Ицеле; что праведник реб Ицеле‚ удостоившись озарения, может обращать тьму в свет‚ зло в добро‚ а горечь в сладость; что в единый момент он преодолевает огромные расстояния‚ так как земля "скачет под ним" в обратную сторону‚ и невидимкой проникает в чертоги царей – вот чем он занимается.

Самые восторженные утверждают‚ что реб Ицеле способен воскрешать мертвых и создавать миры‚ но они‚ должно быть‚ преувеличивают. И еще шепчутся по округе: однажды реб Ицеле застал в пути вечер‚ и он не успевал добраться до дома к началу субботы. Реб Ицеле помолился с усердием‚ и сотворилось невозможное: для всех вокруг была суббота‚ а над реб Ицеле всё еще пятница.

Всю долгую жизнь реб Ицеле просидел в синагоге за печкой, неотрывно читая Книгу и ныряя в глубины моря талмудического. Туда‚ за печку‚ текут к нему источники мудрости: черным огнем по белому пламени. Туда‚ за печку‚ является к нему ангел- вещатель и отодвигает покровы неизведанного. Туда‚ за печку‚ приходят попросить помощи‚ благословения‚ исцеления от бесплодия‚ просто посидеть возле реб Ицеле‚ отогреться в его доброте.

Каждому поколению свои заступники.

Реб Ицеле охает, вздыхает, рыдает неслышно: "Что Ты имеешь к народу Израиля?"‚ умоляет, просит‚ требует‚ стучит немощным кулачком: "Доколе плач в Сионе..." Тело реб Ицеле живет само по себе‚ слабое и малокровное, а он сам по себе. Тело болеет, перемогается‚ скрипит суставами‚ кряхтит и постанывает‚ отягощенное годами‚ но реб Ицеле не до этого. Под вечер он шагает из синагоги и, чтобы не терять времени, обдумывает на ходу важный вопрос‚ который требует скорейшего разрешения: как бы уговорить богатых, чтобы побольше жертвовали, как бы убедить бедных‚ чтобы принимали с благодарностью. За бедных он почти не сомневается‚ но что делать с богатыми?

Вечером реб Ицеле приходит домой‚ ужинает и снова садится за Книгу.

Луна создана для того‚ чтобы заниматься ночами. А когда нет луны‚ можно зажечь свечечку. А когда прогорит свечечка‚ можно повторять на память. А когда память притухнет от усталости‚ взойдет солнце‚ станет светло‚ и снова можно читать Книгу‚ восходить по ступеням знаний и проникать в чертоги разумения.

Про мудрого и почтенного рабби Ионатана бен Узиэля говорили: когда он толковал слова Закона, птицы, пролетавшие над ним‚ сгорали в пламени его воодушевления. Про реб Ицеле говорят: когда он изучает Тору‚ у птиц, пролетающих поверху, дымятся и обгорают перья, но птицы летят дальше.

– Ребе‚ – спрашивают его‚ – что для человека нормальнее всего?

– Радость и веселье‚ – отвечает реб Ицеле без задержки. – Они были задуманы при сотворении мира, а мы об этом позабыли. В жестокие века и в суматохе жизни.

– Что же теперь делать? – спрашивают.

И реб Ицеле повторяет по заученному, словами рабби Ханины:

– Молитесь о благополучии верховной власти. Не будь страха перед ней‚ люди глотали бы друг друга живьем..."


Добавления, без которых не обойтись

В 70 году первого века новой эры, во время еврейского восстания, римляне захватили Иерусалим и разрушили Иерусалимский Храм. Масада, еврейская крепость на Мертвом море, продолжала сопротивляться, и там – в октябре 71 года – было составлено бракоразводное свидетельство: "Я, Йосеф, сын Йосефа сына Наскана, живущий в Масаде, даю сегодня развод моей жене Мирьям, дочери Ионатана из Наблаты, живущей в Масаде… дабы могла свободно уйти от меня и стать женой любому еврею, какого пожелает…"

Это свидетельство лишь немногим отличается от подобных документов современности.

***

Характер человека познается по трем признакам: "бекосо" (по его стакану), "бекисо" (по его карману), "бекаасо" (по его гневу). Другими словами, характер проявляется, когда человек пьян, когда его просят о помощи или когда он в гневе (а иные утверждают: и когда он смеется).

Рабби Шимон бар Иохай говорил: "Если бы я был в Синае в момент откровения, то попросил бы Бога дать людям по два рта каждому: один рот для учения, другой для обихода… Нет, нет! – прибавлял он поспешно: – Земле и так трудно устоять от клеветы и сплетен, – что бы случилось, если бы люди имели по два рта?.."

Творец выговаривает языку во рту у человека: "Я подверг тебя заточению, обнес оградами, губами и зубами, – сколько еще препятствий должен Я создать, чтобы удержать тебя от злословия?" Даже палец был сотворен соразмерно с ушным отверстием, чтобы человек мог заткнуть ухо и не слушать клевету или сплетню.

***

В шестнадцатом веке Яаков Ашкенази из Богемии составил книгу на языке идиш для еврейских женщин, которая впервые была опубликована в 1616 году. Название этой книги – "Цеена у-реена", что означает на иврите "Выходите и посмотрите" (из стиха в "Песне песней": "Выходите и посмотрите, дочери Сиона").

В книге пересказаны истории из Торы, отрывки из книг пророков, из свитков "Рут", "Эстер", "Песни песней" и других источников. Эта книга была чрезвычайно популярна среди женщин, выдержала более 200 изданий и выходит в свет по сей день. Из рассказов о прошлых временах:

"Когда нашей благочестивой прапрабабушке где-то там, на просторах старушки- Европы, удавалось выкроить хоть часок среди бесконечных хлопот по хозяйству, она усаживалась поудобнее в своем уголке – между детской колыбелью и печкой, открывала иллюстрированную гравюрами книгу "Цеена у-реена" и погружалась в чтение. Истрепанные за долгие годы страницы рассказывали ей о том, что происходило с народом израильским в давние времена…"

***

К рабби Исраэлю из Козениц пришел мужчина и попросил развести его с женой.

– Все дни я тяжело работаю, – сказал он, – а в субботу хочу получить удовольствие. Но за субботним обедом жена подает рыбу, потом чолнт, а когда доходит очередь до запеканки, о которой мечтаю всю неделю, я уже сыт и не хочу есть. Сколько раз я просил жену, чтобы подавала запеканку в начале обеда, но нет и нет! Таков, говорит, обычай в семье моего отца, а обычай нельзя нарушать.

Сказал рабби его жене:

– С этого дня готовь две запеканки. Одну подавай на стол в начале обеда, а другую – в конце.

Муж и жена помирились, пошли домой, и с тех пор эту запеканку называли "мир в доме".

***

Сказано, но не каждым усвоено:

"Не говори пострадавшему, что Бог наказывает его за грехи";

"Не напоминай раскаявшемуся о грехах его прошлого";

"Не делай другому того, что ненавистно тебе самому";

"Не осуждай ближнего, пока не побывал на его месте";

"Не лови человека на слове в трудную его минуту";

"Не старайся увидеть друга в час его унижения";

"Не называй человека презрительной кличкой, даже если он привык к ней";

"Не задавай вопросы в той области, в которой человек несведущ";

"Там, где нет человека, старайся быть человеком".

***

Автор приветствует читателя, который долистал до конца эту книгу.

Не потому, что в ней много страниц, не оттого, что она переполнена событиями и героями, – слишком уж мы торопливы, слишком погружены в суету пребывания, чтобы всерьез задуматься над несерьезными, казалось, историями, наполняющими эти страницы.

Перескажем на прощание хасидскую притчу о человеческих душах, которая, быть может, кое-что разъяснит, – и вот она.

Молодой ученик спросил своего наставника:

– Ребе, что значит быть хасидом?

Ребе ответил на это так:

– Хасид должен быть фонарщиком.

– Надо ли зажигать фонарь, стоящий в пустыне? – спросил ученик.

– Непременно, – сказал ребе. – Во-первых, люди увидят, что это место – голая, необработанная земля; во-вторых, пустыня устыдится, увидев себя при свете.

– А надо ли зажигать фонарь, стоящий в открытом море?

– Обязательно, – ответил ребе. – Фонарщик должен сбросить одежды, доплыть до фонаря и зажечь его своим факелом.

– Ребе, – спросил напоследок ученик, – а если я не вижу вокруг себя фонарей? Что тогда?

Ребе вздохнул и сказал:

– Значит, ты – не фонарщик.


Послесловие первое

С давних времен говорили: молитва – это "служение сердцем".

Существовали (и существуют) не только ежедневные обращения к Всевышнему, сопровождающие правоверного еврея до последнего его часа, но также и личные молитвы с просьбой о помощи и излечении, о поддержке начатого дела, с благодарностью за успешное его завершение, – у каждого они свои.

Давным-давно, не угадать только в каких краях, жил на свете пастух, еврей-пастух, который пас чужих коров и на заработанные деньги кормил семью. Он был неграмотным, этот пастух, не знал ни единой молитвы, но каждый день обращался к Всевышнему в надежде на заступничество и говорил такие слова:

– Владыка мира! Ты же знаешь, что я пасу коров и беру за это небольшую плату, чтобы мои дети не голодали. Я люблю Тебя, Владыка Вселенной! И если бы у Тебя были коровы, и Ты поручил бы мне смотреть за ними, то для Тебя я пас бы их бесплатно.

Так он говорил каждый день, и это была единственная молитва, которую он знал. Но однажды проезжал мимо ученый еврей, услышал незатейливые слова пастуха и с возмущением воскликнул:

– Ни в коем случае не молись таким образом!

– А как же мне обращаться к Богу?..

Ученый еврей обучил его нескольким молитвам и поехал дальше, но пастух сразу их забыл; он помнил только о запрещении произносить прежние слова, а потому вообще не говорил ничего. И тогда ученого еврея уведомили свыше, что ждет его наказание за этот недальновидный поступок, лишивший человека единственной его молитвы.

Ученому еврею указали – найти пастуха и разрешить ему обращаться к Богу по- прежнему. Он так и сделал, и с тех пор пастух снова говорил ежедневно в надежде на заступничество:

– Владыка мира! Ты же знаешь, что я пасу коров и беру за это небольшую плату, чтобы мои дети не голодали. Я люблю Тебя, Владыка Вселенной! И если бы у Тебя были коровы, и Ты поручил бы мне смотреть за ними, то для Тебя я пас бы их бесплатно.


Послесловие второе

Снова скажем: молитва – у каждого она своя.

В конце восемнадцатого века жил на Волыни кроткий, наивный и смиренный рабби Зуся из Аннополя. Он был очень беден, рабби Зуся, много болел, беды с неприятностями одолевали его, и ему задали такой вопрос:

– Зуся, как же ты можешь ежедневно благодарить Господа в своих молитвах? А твои вечные страдания?

Рабби Зуся изумился:

– Мои страдания?.. Я не страдаю. Я счастлив. Зуся счастлив жить в мире, который сотворил Господь. Зуся ни в чем не испытывает недостатка, у Зуси есть всё, чего он желает. Всевышний посылает ему только добро, и сердце Зуси исполнено благодарности.

Однажды евреи услышали в синагоге, как рабби Зуся шептал, вздыхая:

– Господи, я недостоин возносить Тебе молитвы. Я недостоин даже плакать пред Тобой. Вместо этого – я посвищу Тебе, Господи.

И посвистел.

Другой рассказ, на этот раз из жизни рабби Леви Ицхака из Бердичева.

Был Йом Кипур. Евреи ждали, чтобы рабби начал молитву, но он отчего-то медлил. Прошел час. Прошел другой. Наконец рабби сказал:

– Среди нас есть человек, который не умеет читать. Это не его вина. Он много работал, чтобы прокормить семью, и у него не было времени на учебу. Но он говорит в сердце своем: "Ты – Всемогущий Бог, а я, слабый и невежественный, могу лишь разобрать двадцать две буквы священного языка. Позволь мне вручить их Тебе, чтобы Ты сотворил для меня прекрасные молитвы. Из этих букв".

И рабби Леви Ицхак добавил:

– А потому, евреи, нам пришлось ждать. Бог был занят. Он создавал молитвы.

Еще одна история, теперь последняя.

Рабби Арье Лейб из местечка Шполы, по прозвищу Шпольский Дедушка, славился простотой, приветливостью, обладал редкой способностью делать людей счастливыми. Это он обратил танец в хасидский ритуал: кружился, раскачивался, всплескивал руками, забывая обо всем на свете. Это ему сказал рабби Авраам га-Малах (Ангел), прозванный так за свою святость, трепет и волнение во время богослужения: "Твой танец значит больше, чем мои молитвы".

Каков же вывод? Вывод каков же?

Ответ на это может быть таков: каждый обращается к Небесам, даже если не подозревает об этом. У каждого свой язык, на котором он молится, свои буквы, которые не удается сложить в слова, свой свист, свои танцы и те самые "коровы", которых для Всевышнего он готов пасти бесплатно.

Рабби Авраам Галанте из Цфата так плакал во время молитвы, что пробивал все небесные своды.

Рабби Нахман из Брацлава создавал удивительные истории, полные глубоких мистических смыслов, и завещал своим последователям: "Превратите мои истории в свои молитвы".

А рабби Менахем Мендл из Витебска сказал кратко: "Человек – это язык, на котором говорит Бог".

И последнее

В Хадасе, иерусалимской больнице, находится синагога, а в ней двенадцать витражей Марка Шагала, посвященных двенадцати коленам Израиля. "Когда их соберут вместе, – говорил художник о своих витражах, – это будет как корона. Каждый цвет должен призывать к молитве. Но я не умею молиться, я могу только работать".

Автор тоже не умеет молиться – только работать. Молитвы его – бдения на закате. Молитвы – город в отдалении, раскрывающийся навстречу, светлый, воздушный, щедро подсвеченный в ночи. Молитвы – пробуждением от жизненной дремоты, словно расплескивается по лицу прозрачная, зубы леденящая, с вершин устремленная вода пригоршнями горных впадин.

Станет ли эта книга молитвой автора?

Не ему судить.

Иерусалим, 2009–2011


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ